Подросток с аккордеоном, репетирующий на пустынном пляже. Красивая девочка с велосипедом, проходящая мимо. Обмен долгими, слишком долгими взглядами, чтобы мы, зрители, даже самые наивные и бестолковые, поняли: эти двое созданы друг для друга. И мы только что стали свидетелями их взаимного выбора – сейчас и на всю жизнь.
Такой зачин фильма режиссера Павла Чухрая «Холодное танго» предвещает неизбежную романтическую историю любви. Зритель не ошибется: любви будет достаточно, но гораздо больше истории. Потому что юный музыкант – еврей, а красивая девочка – литовка, воспитанная на ненависти и презрении к «жидам». Потому что предстающая на экране Литва только что стала советской республикой и многочисленное еврейское население охотно вешает в своих домах портреты Маркса и Сталина, как символы избавления от участи людей второго сорта. Но уже в следующей сцене эти портреты приходится прятать, а маме мальчика с аккордеоном – нашивать на одежду себе и детям шестиконечные желтые звезды – знак принадлежности к народу, обреченному на уничтожение.
Автор фильма (Чухраю принадлежит и сценарий «Танго») использовал одну из сюжетных линий романа писателя и кинематографиста Эфраима Севелы с пугающим названием «Продай твою мать». Севела подростком пережил оккупацию Белоруссии, чудом не попал в гетто и остался жив. В 15 лет встретил наступающую Красную армию, стал воспитанником полка, заслужил медаль «За отвагу» и дошел до Берлина. В начале 50-х журналистом работал в Литве, где по ночам порой еще гремели выстрелы: продолжалась борьба против «лесных братьев» - националистов и гитлеровских пособников, а в ответ эшелонами отправлялись в Сибирь «неблагонадежные» интеллигенты и зажиточные хуторяне, не проявлявшие интереса к колхозному строю.
Весь этот клубок беспощадных исторических коллизий и определяет экранные судьбы героев «Холодного танго». Павел Чухрай не первый раз взялся за художественное исследование экзистенциальных сюжетов советской истории. Двадцать лет назад его «послевоенную» драму «Вор» посмотрело рекордное число российских зрителей, картина попала в широкий зарубежный прокат, заслужила гирлянду наград на фестивалях. Потом был фильм «Водитель для Веры», герои которого становились пешками в большой политической игре на пике «холодной войны» начала шестидесятых. Только что вышедшее на экраны «Танго» явно должно замкнуть трилогию, доведя при этом трагическую безысходность героев до шекспировского масштаба.
К сожалению, именно масштаба остро не хватает новой работе режиссера. Разгадка элементарная: сюжет требовал крупной эпической
формы, а средств у продюсеров в обрез хватило на скромный количественный состав персонажей и ограниченное число локаций. Зрителю предлагается напрячь воображение, вспомнить всё, что известно про историю советизации прибалтийских государств и про Холокост, чтобы восполнить пунктир исторического фона. А на экране сугубо камерная история, персонажей можно пересчитать по пальцам, действие происходит на пустынных узеньких улочках, лесных ненаезженных дорогах, темноватых кабинетах то ли городской комендатуры, то ли отделения МГБ, маленьком зальчике ресторана с одним и тем же набором посетителей, похожих на манекены. Рефреном возникает тот же неприветливый пляж с накатом холодных балтийских волн.
С неумолимостью этого волнового движения героям приходится выбирать в ситуациях отсутствующего выбора. Выросшая Лайма ненавидит немцев и собственного отца, который «всего лишь подвозил уголь» в концлагерь, где убивали евреев; ненавидит Советы, которые преследуют отца, как коллаборанта, а больше всего ненавидит себя за то, что влюбилась в «жида», а потому крепко пьет и легко отдается случайным кавалерам. Юноша Макс ненавидит себя за то, что не мог спасти мать и сестренку от гибели, любимую девочку от позора, а себя – от вечного клейма чужака и для литовцев, и для русских.
В этой атмосфере тотальной ненависти и обреченности развивается сюжет «Холодного танго». Несмотря на фантастические повороты судеб героев (из ресторанного музыканта – в оперативные сотрудники госбезопасности, из пропаренной прачечной – на ресторанную эстраду), несмотря на перестрелки, погони и допросы «Холодному танго» не хватает кинематографического ритма, накала действия. Так же, как в первой сцене (мальчик видит девочку, девочка смотрит на мальчика, мальчик провожает взглядом девочку, девочка оборачивается, чтобы долгим взглядом посмотреть на мальчика) банальны и предсказуемы режиссерские приемы и монтажные ходы. На этих сотни раз исхоженных драматургических и кинематографических тропинках фильм неизбежно спотыкается и теряет зрительское доверие.
И это достойно сожаления. Ведь проблемы, которые старательно перечислены автором, за давностью лет никак не потеряли актуальности. И все так же ждут талантливого рассмотрения средствами искусства.
