Ездил в город к сыну. Город - не деревня, там все сухо, там жизни нет. Никак не могу привыкнуть к городу, к шуму, к суете. Сын все зовет к себе, мол, оставь ты эту деревню - три дома, мол, тут все условия для жизни и все в таком духе.
Возвращаясь домой купил чай индийский, конфет к чаю, пряников, остальное все у меня есть. К вечеру автобус довез меня до моей остановки, осталось пару километров через лесок, пешком, напрямик. До заката успею и прибавил шаг. Апрель месяц, еще холодно и ходьба согревает. В деревне хорошо, тишина, а рыбалка просто удовольствие. Вспомнил про рыбалку и ругаю себя, что леску не купил с крючками, едрит твою медь, а ведь в городе ни как не мог вспомнить, что мне было нужно, - сам понимаю, что что-то забыл, а что - не вспомню. Ладно, в следующий раз куплю.
Иду и мысли всякие в голову лезут. Жену вспомнил, царство ей небесное. Хорошая баба была, хозяйственная. Жаль ушла рано из жизни. Ей бы жить и жить, а оно вон как получается. Не болела вроде, а тут что-то захворала и через день умерла, даже скорую вызвать не успел. Да и как ее вызывать-то, только если пешком в соседнее село десять верст, там фельдшер есть.
Слышу лай. На встречу мне бежит мой пес - Шарик. Отвязался. Странно, что меня встречает. Встревоженный какой-то, лает не переставая, будто торопит меня. До деревни совсем рядом и я прибавил ходу. Что-то гарью запахло, - костер чтоли Федор - сосед соображает? Подхожу уже к видимости своей избы, а ее и нет, только пепелища и последний дым с разных углов исходит. Изба сгорела. Едрит твою медь, как же так. Подожгли - первая мысль. - Иван, окликнул сосед, - видишь что случилось? Я и поливал и песком кидал… за пол часа все сгорело. Даже и не знаю как все произошло.
Стою и смотрю на место, где стояла изба. Столько добра сгорело, документы, ковер совсем новый был и телевизор. Одна русская печь стоит и хоть бы хны. Печь большая, добротная, по всем традициям построенная много лет назад Егором - печных дел мастером. Ехать в город чтоли к сыну? Может оно и к лучшему, что сгорело все, может это напутствие к сыну перебираться? Автобус только завтра будет. Надо ночевать где-то, темнеет. Федор зовет к себе.
Подошел я к печке, вижу дверца железная от печки рядом лежит. Внутри места много. Рядом стою и так тепло от печи, что решил залезть внутрь. Залез, прикрыл дверцей, чтобы не дуло. Темно, тепло, сухо. Что-то о смерти подумалось и только редкий лай Шарика помогает опомниться. Вот лежу и думаю, - кто я, зачем я? Вспоминаю разные свои грехи, осознаю, жалею. Ничего мне не надо в этой печи. Тут так уютно, так близко мне. У сына по телевизору показывали, что какой-то паренек с России согласился на пересадку своей головы на другое тело - его тело совсем худое, мышцы атрофированы. Вот интересно, а у кого больше прав на целое тело: у того у кого голова или у того у кого тело? Едрит твою медь, если операция будет успешной то представить страшно, что будет в будущем. Там ведь нужно тело целое, без травм чтобы было, наверное трупы после аварии не подойдут. Наверное будут использовать для этого тела тех, кого казнили.
Представляю, мне поменяли тело на то, что раньше, по приказам другой головы, убивало людей. Вот смотрю я после операции на свои руки и понимаю, что эта рука когда-то убила, покалечила, другая рука ударила, задушила. Интересно, как я буду относиться к такому телу? Интересно, будет ли радо это тело сменить голову? Вот тебе и разделение личности получается, вроде как. По большому счету в преступлении виновата только голова, а убивают и тело тоже, - не справедливо, едрит твою медь.
Что-то вспомнил «Собачье сердце», улыбнулся. А вот если моему Шарику тело волка присобачить, каково будет Шарику? Небось возгордится, здороваться перестанет. Вот мне уже за шестьдесят, а мне тело тридцатилетнего приделали, вот как это отразится в бабьих делах? Улыбнуло. Не-е-е, если голову к телу преступника приделать, то наверное конфликт получится. Я ведь думаю не преступными мыслями, а тело привыкло от прошлой своей головы преступления делать. Наверное время нужно чтобы подружиться, поладить, привыкнуть. А вдруг моя голова слабее окажется и я перейду на сторону тела и тоже преступником стану, продолжу, так сказать, убивать.
Слышу Шарик снова брехать стал, но где-то далеко его слышно. Наверное опять на лунную дорожку в озере матерится. Вот интересно, смени ему тело на волчье, наверное выть станет. Улыбнуло. А вот интересно, дети, после такой рокировки, на кого будут похожи, - на того, какой был тот кому голова принадлежала или на того, кому тело принадлежало, когда с головой был? Наверное и отпечатки пальцев со всех ментовских розысков надо будет удалять, а то посадят снова виноватое тело и невиновную голову срок мотать, едрит твою медь. Улыбнуло.
Вот интересно, что творится в голове того паренька, который на операцию решился? Едрит твою медь, что в мире творится, какие высоты покоряют, какими мерами жизнь меряют. Все зависимо в этом мире, все чему-то подчинено, а я лежу в своей печи и таким свободным себя почувствовал, таким богатым, даже выходить не хочу. Вот поеду я к сыну, а ведь там тоже зависеть надо будет. Суета начнется. Помню как на заводе за станком стоял, детали вытачивал и полностью зависел от заказа, от инфляции, от начальника цеха, от зарплаты, да мало ли от чего… Такая гордость взяла, что я сейчас, наконец-то, себя свободным почувствовал, понял ее, приобрел. Расцвело, едрит твою медь. Не поеду к сыну. Федор поможет, крышу над печкой поставлю. Топить ее буду и ночевать в ней буду, и свободным себя чувствовать. Такая энергия меня поглотила! Вылез из печи и таким сильным чувствую себя! Шарик меня своим хвостом бьет, зайца откуда-то притащил, хвастается. Вот и завтрак, думаю. Пойду на рыбалку, может леща принесу. Потеплее станет и избу новую поставлю, а пока делов невпроворот, едрит твою медь.
