В понедельник вечером мировые ленты новостей облетели трагические кадры горящего Нотр-Дам де Пари. Одна из главных достопримечательностей французской столицы, значительно более популярная, чем Эйфелева башня, была уничтожена огнем, несмотря на все усилия экстренных служб.
К большому счастью, никто не погиб, но случившееся все равно нужно трактовать именно как трагедию, причем общемирового масштаба: в эпоху стирающей границы глобализации такие сооружения остаются бастионами, стоящими на страже истории и национальной идентичности. Собор Парижской Богоматери всегда был не просто выдающимся образцом готической архитектуры, но и, пожалуй, самым французским зданием. И, конечно, как уже было сказано, самой узнаваемой точкой туристского притяжения.
Его начали строить еще в XII веке, а закончили через двести лет. Собор видел практически всю историю Франции, пережив войны и революции. Но хватило одной нелепой случайности, и легендарный Нотр-Дам де Пари погиб в огне. Безусловно, его восстановят, но все мы прекрасно понимаем: это будет уже не тот самый собор.
Происшествие стало столь мощным информационным поводом, что обсуждений, в том числе с конспирологическим уклоном, хватит на ближайшие недели, а то и месяцы. Впрочем, это как раз предсказуемо, а удивляет другое, о чем как раз и хочется подробно поговорить.
Более восьмидесяти лет назад в самом центре Твери был самым варварским способом уничтожен исторический «сверстник» Нотр-Дама – Спасо-Преображенский собор. И хоть основные этапы строительства пришлись уже на новое время, основан он был в столь же глубоком средневековье (датой основания его считается 1285 год).
Долгое время собор был, как сейчас принято говорить, архитектурной доминантой города, памятником не только религиозного, но и историко-культурного значения. Но в тридцатые годы прошлого столетия власть решила, что новому пролетарскому человеку храм не нужен, и уничтожила этот «пережиток прошлого». То же было и с тверским Желтиковым монастырем, и с Храмом Христа-Спасителя в Москве, и еще со многими другими культовыми сооружениями старой России. Да что там говорить об отдельных соборах и монастырях – в те времена ушли под воду целые города, такие, как Молога в Ярославской области, и Корчева в Тверской.
Ситуации, как ни крути, схожи, хоть и отстоят друг от друга на значительном временном отрезке: трагически погибли и требуют восстановления объекты духовно-культурного наследия. Уничтоженный в результате халатности парижский собор возродят. Восстанавливается и взорванный в далекие тридцатые его тверской собрат. Но какая, заметьте, разница в отношении: французы, как один, скорбят. А вместе с потерявшими свой национальный символ французами в социальных сетях скорбят и россияне. В этом, разумеется, нет ничего плохого – напротив, трагедия в данном случае сплотила людей. И все же довольно странно наблюдать посты в Facebook на эту тему, размещенные нашими соотечественниками, и их же кадры на фоне еще целой достопримечательности. Как написал один мой коллега, стартовал провинциальный челлендж – мол, смотрите, я ведь тут был… Но почему мы не видели ничего подобного в тверских социальных сетях, когда началось восстановление уничтоженного тверского Спасо-Преображенского собора, а заодно появился повод поговорить про нашу общенациональную историю?
Случай с французским собором заставил вспомнить другой, не менее странный сюжет: в российских соцсетях болезненно переживают смерти зарубежных звезд, но почему-то стесняются говорить об ушедших отечественных актерах, на фильмах с которыми выросли несколько поколений. Получается, правы те, кто утверждает, что нам плевать на собственную историю?
Возможно, дело действительно в том, что на протяжении десятилетий из нас методично искореняли память о прошлом. Вытравливали каленым железом, заставляли стесняться происхождения и традиций, превращая в иванов, родства не помнящих.
Но это странно. Многих возмущает не то, что наследие наших предков было уничтожено – а то, что его возрождают, и восстановленный на прежнем месте храм будет, видите ли, закрывать фасад Путевого дворца. При этом мы, правда, забываем, что на самом-то деле фасад дворца выходит в сторону Волги…
Тверские социальные сети скорбят по Собору Парижской Богоматери, вся лента завалена фотографиями рушащегося шпиля, а под боком восстанавливается уникальный русский храм, символ не только тверской, а общенациональной истории. Первый храм на Руси, возведенный после темных, диких времен Орды. Когда перед началом восстановительных работ на этом месте прошли археологические раскопки, было сделано сенсационное научное открытие. Казалось бы, после ордынского разорения жителей древней Твери должны были заботить вещи сугубо материальные. Однако выяснилось, что первым делом начала возрождаться духовная жизнь, и фрески в тверском Спасе по своему художественному уровню были на уровне лучших византийских работ. Видели ли вы хоть один пост в социальных сетях об этом открытии, потрясшем ученых-историков и культурологов?
Очень грустно, что когда речь идет про наше, родное, многие скупятся не то что на деньги, но даже на слова.
Безумно жаль Нотр-Дам де Пари. Но французы его вновь отстроят и на сей раз будут беречь как зеницу ока. Вот уже и местные миллионеры жертвуют огромные деньги на восстановление национального достояния: еще один укор в адрес обеспеченных меценатов Тверской области.
И вряд ли кому-то из французов приходит в голову шальная мысль, что восстановление достопримечательности – хитрый план Макрона. Да даже если представить на минутку, что это так: Нотр-Дам де Пари не перестанет быть от этого менее великим и нужным Франции.
У нас же в Facebook по-прежнему будут возмущаться, что колокольня собора «заедет» на тротуар.
Неужели наша генетическая связь с той, канувшей в Лету, Россией исчезла без следа? Не верю.
На снимке: Нотр-Дам после пожара. Фото: www.youtube.com
