В начале этого года меня в качестве эксперта пригласил к себе на передачу «Честный понедельник» на НТВ Сергей Минаев. Передача была посвящена вскрытым фактам подпольного игорного бизнеса в Подмосковье, а также «странным» связям с теневыми дельцами игорного бизнеса целого ряда прокурорских работников. Тогда трудно было представить, что в скором времени будут проходить обыски в кабинете начальника главка областной милиции (извините, полиции), что сразу несколько городских и районных прокуроров будут арестованы за взяточничество, что заместитель прокурора столичной области будет объявлен в международный розыск, что застрелится в своем служебном кабинете начальник управления Генпрокуратуры по надзору за органами госбезопасности. Дело, которое в начале этого года получило название «игорного», или «прокурорского», оказалось более сложным, чем могло показаться с первого взгляда. По существу мы имеем дело «мафиозно — правоохранительного спрута». Речь должна идти о новой форме организованной преступности, где люди в мундирах не просто играли традиционную для коррупции роль «крыш». Нет, они сами выступали в роли активных членов преступного сообщества: подыскивали коммерсантов и объекты, которые могли дать суперприбыль, сами «наезжали» на этих предпринимателей, заставляли работать на себя, собирать дань с других. Фактически они выполняли уже не коррупционные, а бандитские функции. При этом в распоряжении этого невиданного ранее преступного сообщества был весь арсенал оперативно — розыскных средств и методов — агентура, прослушка, наружка и т. д. Ведь оперативные работники областного милицеского главка и сотрудники секретного Управления «К» МВД России также были членами этого мафиозно — правоохранительного сообщества.
Дело «правоохранительного спрута» с самого начала имело еще одну особенность. Никогда ранее в истории нашей правоохранительной системы не было такого яростного противоборства различных правоохранительных ведомств. Причем это противоборство не затихало ни на минуту, оно продолжается и сейчас. Генеральная прокуратура оказывает прямое противодействие расследованию, которое проводит Следственный комитет (а оперативное сопровождение — ФСБ). Это противодействие происходило в самых разных формах. Сначала Генпрокуратура просто не давала возбудить уголовное дело. Потом не давала санкции на аресты областных прокуроров, оперативников МВД и так называемых «решальщиков» ( на сленге мафии — «консильери», т. е. людей, которые выполняли функции «менеджеров» мафии). Теперь Генпрокуратура не дает заключить так называемую «сделку с правосудием» ( или как это теперь звучит в российских УК и УПК - «досудебное соглашение о сотрудничестве») между следствием и двумя обвиняемыми — начальником управления областной прокуратуры Дмитрием Урумовым и оперативником областной полиции Сергеем Ермаковым.
Новый для российской системы правовой институт - «сделка с правосудием» (введен в России только в июне 2009 года) в США и Европе применяется в основном именно для борьбы с мафией! Те из обвиняемых, кто идет на досудебное соглашение со следствием, берут на себя обязательство помочь следствию в расследовании своих преступлений, фактически признаются в инкриминируемых им деяниях, и, что самое главное, обязуются «сдать» всех других членов ОПГ или преступного сообщества. За это они получают правовые гарантии на снижение грозящего наказания. Урумов и Ермаков фактически уже пошли на сделку с правосудием и сдали своих подельников и организаторов преступлений. Урумов признался в 15 эпизодах получения взяток совместно с заместителем областного прокурора Александром Игнатенко на сумму 17 миллионов рублей. Поэтому Урумову заменили арест в СИЗО на домашний арест, а Ермакову на подписку о невыезде. До этого из СИЗО под домашний арест направлен Иван Назаров, которого называли главным «решальщиком» в «игорном деле». Видимо Назаров тоже пошел на сделку с правосудием. Теперь таким «решальщиком» называют Олега Судакова — бывшего сотрудника нескольких правоохранительных органов, кабинет которого (для «решения вопросов») по «чистой случайности» находился в здании областного полицейского главка. Мы не знаем всего объема информации, который благодаря этой сделке имеется теперь у следователей. Это, между прочим, - тайна следствия. Но мы видим на экранах ТВ обыски в кабинете начальника областной полиции Николая Головкина. И мы видим продолжающееся яростное противодействие любым шагам следователей СК со стороны Генпрокуратуры, особенно по сделке со следствием.
Почему это происходит? Противники «сделки с правосудием» всегда аргументировали свою позицию тем, что этот правовой институт лежит за рамками нравственных понятий. Что часто подозреваемые и обвиняемые, оказавшиеся в СИЗО, готовы оговорить других людей по требованию следователей. Что «сделка с правосудием» - это возвращение к уголовной политике, проводимой сталинским прокурором Вышинским, по средневековой концепции которого признание обвиняемого является «царицей доказательств». Некоторые умудренные опытом бывшие прокурорские работники высказывают мнение, что в условиях открытого профессионального и личностного конфликта между руководителем СК Александром Бастрыкиным и генпрокурором Юрием Чайкой, последний опасается использования сделки с правосудием в «игорном деле» как инструмента по компрометации руководящих сотрудников Генпрокуратуры.
Такая версия, конечно, имеет право на существование, но сразу вспоминается начало расследования. И незабываемая пресс — конференция руководящих сотрудников Генпрокуратуры, цинизм которых перехлестывал через край. Достаточно вспомнить высказывание одного из прокурорских генералов: «Вот если бы над областными прокурорами (которые изображены на изъятых при обыске фотографиях) висел плакат «Нелегальные казино», тогда бы мы подумали о возбуждении уголовного дела». Но дело возбудили, те прокуроры на фотографиях уже в СИЗО. И поэтому в стерильность органов прокуратуры, и Генпрокуратуры в том числе, уже мало кто верит. Скорее здесь противодействие объясняется вполне рациональными мотивами — боязнью, что «прокурорское дело» будет «расползаться» на показаниях тех, кто пошел на сделку с правосудием. И может доползти до самой Генпрокуратуры.
Плохо, конечно, что мы наблюдаем весьма отталкивающий конфликт между СК и Генпрокуратурой. Но представьте, что генпрокурор и руководитель СК были бы друзьями - «не разлей вода». Знали бы мы сейчас что — то о «прокурорском деле», а, вернее, о деле мафиозно — правоохранительного спрута? И, что, например, было бы с главой администрации Серпуховского района Московской области Александром Шестуном, который первым обнародовал в интернете свои видео с фактами вымогательства прокурорами (с этого официально и началось «прокурорское дело»)? Или с бывшим заместителем областного прокурора Станиславом Буянским, вокруг которого развернулась история в духе голливудских боевиков про борцов с руководителями — коррупционерами? Напомним, что в мае 2010 года Буянского задержали сотрудники ФСО за попытку проникнуть на территорию резиденции президента России Дмитрия Медведева. Тогда же Буянский был уволен. Сейчас стало известно, что он попытался лично рассказать президенту о преступной деятельности областных прокуроров. В настоящее время Буянский является одним из ключевых свидетелей по делу и находится под программой защиты свидетелей.
Думаю, что нет наивных людей, которые считают, что в «игорном деле» торжествует полная справедливость. Уверен, что мы будем еще свидетелями весьма серьезных конфликтов между правоохранительными органами. Тревожно за судьбу свидетелей по делу. Недавно Мособлсуд на 7,5 лет лишения свободы осудил заместителя Шестуна Елену Базанову. Осудили на весьма шаткой доказательственной базе. Шестун и адвокаты Базановой считают, что дело было сфабриковано сотрудниками БЭП МВД России ( в том числе и теми, кто значится в известном «списке Магнитского»). Сам Шестун не без основания считает, что сотрудники Генпрокуратуры и МВД мечтают его посадить, и спасает его пока именно межведомственный конфликт и защита со стороны ФСБ и Следственного комитета. Неизвестно, как пойдет сам судебный процесс по этому делу. Но было бы для всех нас хуже, если бы этого «спрута в мундире» так бы никто и не расшевелил.
