Жил да был Иван дурак,
Что на выдумки мастак
И на деле очень умный,
Только с виду был простак.
У Ивана дурака
Была легкая рука.
Был сметлив он, недурен,
Ну, и юмором силен.
Был Иван наш парень крепкий
И на выраженья меткий.
Между дел людей смешил,
Девкам пятки щекотил.
В общем было у Ивана
Только два больших изъяна -
Это юмор, да любовь,
Чтобы не густела кровь.
Как девчонка засмеется,
Сразу Ване отдается.
А потом всю ночь хохочет,
Замуж за Ивана хочет.
Но Иван хоть и дурак,
Но свободу ценит всяк.
Был готов он удавиться,
Лишь бы только не жениться.
Жил душой Ванюша вольной -
Смелый, сильный и довольный.
Ради смеха юморил,
Девкам семечки дарил.
По ночам их щекотал,
Да, на дудочке играл.
Той порой страною правил
Змей Горыныч вечно злой,
Жил без всяких он без правил
За Рублевой за горой.
Был Горыныч с нравом резким
И вонял на редкость мерзко,
Выделяя экскременты,
Чтобы в страхе элементы
Недовольные держать
И народ дерьмом стращать.
Был Горыныч нелюдим,
И народом нелюбим.
Но в злодействе гениален,
Хоть, увы, асексуален.
Змей для старческий затей
Целовал в живот детей,
Лучше прочих всех наук,
Он освоил ловкость рук:
Грабил граждан методично,
Чтобы выглядеть прилично.
За нос свой народ водил,
А в сортире хрен мочил.
Но рядился в молодца
И Отечества отца.
Змей Горыныч не смеялся,
Даже если и пытался.
Потому что не умел,
И не больно-то хотел.
Был по нраву зол и скор,
На жестокий приговор,
Шутников и юмористов
Ждали дыба и топор,
А иных шутов без правил
На костре сам лично жарил.
Но, проснувшись, как-то раз,
Змей открыл державный глаз,
И прознал от дурочки,
Про волшебну дудочку.
Про Ванюшкины утехи
И стишки, что для потехи.
Сразу злость огнем взыграла,
Но решил змей для начала
Юмориста расспросить,
Чтоб коварней погубить.
Вызвал он к себе Ивана,
Тот приходит без обмана,
Шею мнет, что возле плеч,
Тут Горыныч молвил речь:
- Ты, Иван, большой артист
И поэт и пародист!
Ты скажи мне только честно,
Как избавиться от глист?
Потому что весь народ
От моих конфузов мрет.
Наш Иван послушал змея,
И ответил не робея:
- Это дело непростое,
Деликатное такое.
Чтоб избавиться от глист,
Должен быть душою чист
Ты во всех своих деяньях,
И к народу в пожеланьях.
Глисты — это ведь как змеи,
Только малость поскромнее.
- Ты смеешься надо мной?
Растопчу тебя ногой!
Змей Горыныч закричал,
Видно, сильно осерчал.
Но потом вдруг передумал,
Подлость новую задумал.
-Ты, Иван, мне не звезди!
Лучше головы мои
Ты на юмор заряди!
Чтобы мог, как ты гулять,
Песни петь и хохотать.
И при этом между делом
Девкам пятки щекотать.
Как тебе так удается,
Что народ вокруг смеется?
А девицы не трясутся,
А напротив — отдаются?
Что за странный за секрет?
Дай немедля мне ответ.
- Не вопрос, - сказал Иван,
Улыбнувшись до румян.
- Ты, Горыныч, слишком грозный,
Словно выкормыш навозный.
Ты пугаешь всех собой
И трехглавой головой.
Обижаешь люд до слез
И смердишь, как паровоз.
-Это точно, сам страдаю,
Змей печально отвечает.
-Я страною управляя,
Сам себя не забываю.
Но не знаю, как мне быть?
Как себя мне изменить,
Чтоб народу угодить?
Может быть, на пианине
Одним пальцем сочинить?
Иль нырнуть ко дну глубин
И достать пару кувшин?
Или пластику какую
Сделать всем трем головам?
Подскажи-ка вещь простую,
Как понравиться мне вам?
-Ты, Горыныч, не старайся,
Лучше будь самим собой.
На ночь падалью питайся,
Ты ж с рождения такой.
Что же будет в целом свете,
Коль захочешь юморить?
Ты же можешь ненароком
Весь народ свой уморить!
Юмор может быть опасен,
Ты со мною не согласен?
-Что же ты, ядрена мать,
Вздумал от меня скрывать?
Зарычал Горыныч в гневе,
Аж, сгустились тучи в небе.
Грозно молния сверкнула,
Током землю долбанула.
- Может ты, ядреный в рот,
Хочешь тут переворот?
Научи меня смеяться
И с девчонками якшаться!
А не то башку снесу
И к параше отнесу!
-Да, ты, что? Горыныч змей!
Ты же стар уже, злодей!
Нет тебя на свете гаже,
А ты хочешь все туда же.
И куда тебе смеяться?
Ты же даже улыбаться
Не умеешь без труда -
Трехголовая беда.
Но, уж ладно, так и быть,
Помогу осуществить
Я заветное желанье
Всем потомкам в назиданье.
Только ты имей в виду,
Что придется дуть в дуду,
А не будешь меня слушать,
Развернусь и вон уйду.
- Я тебе сейчас уйду!
Как по роже огребу!
Будешь по полу валяться
И за жизнь свою цепляться!
Змея, дурень, не пугай,
А дуду сюда давай!
Я для дела дуну смело,
Аж душа умчится в рай!
- И какая тут беда?
Вот любимая дуда!
Ты на площади сегодня
Дунь прямехонько сюда!
Дырку пальчиком прижми,
И дуди себе, дуди!
И тебя полюбит всяк
И богатый и босяк!
Девки сразу набегут
И что хочешь отдадут!
- Ну, да ладно! Сразу б так!
А то мнешься, как мудак.
А ведь я — ты знаешь сам,
Бить могу по мордосам.
А уж если заикаю,
Кости вмиг переломаю!!
Но тебя Иван-дурак,
Что умен не на пятак,
За волшебную дуду
Враз в министры возведу!
Будешь рассекать с мигалкой,
Наслаждаться аморалкой!
Станешь ведать пропагандой
Всей моей великой банды!
Так сказал и улетел,
Видно, очень змей хотел
Всем на дудочке сыграть,
Удивить, не навонять,
Чтоб народ свой, так сказать,
Обольстить и обаять!
Вечером идет Иван,
По дороге, сквозь бурьян
Слышит смех со всех сторон,
Не поймет откуда он.
Видит - змей в дуду играет,
Пальцем дырку затыкает,
А народ вокруг хохочет,
Уходить домой не хочет,
Надрывает себе связки
От такой смешной развязки.
Что ж сказать еще про змея,
Вам, пока на веселе я?
Дело вовсе не в дуде,
А в разумной голове.
Коль властитель стал смешон,
Значит больше не страшон
Он ни дальнему врагу,
Ни народу своему.
И веселым смехом он,
На забвенье обречен.
А Иван-дурак в итоге
Щекотал девичьи ноги,
Песни пел, стихи слагал
И подружек целовал.
Я с ним рядышком стоял
И, как конь, безумно ржал.
28.01.12.
