Уполномоченному при президенте Российской Федерации по правам ребенка, Астахову П.А.
Глубокоуважаемый Павел Алексеевич!
Насколько я могу судить по вашим заявлениям в СМИ, вас чрезвычайно занимает и беспокоит судьба иностранных граждан (последний пример – погибший в США ребенок). На этом основании я могу сделать предположение, что вы так же не останетесь равнодушным и к судьбе детей – граждан Российской Федерации.
Телевидение и печатная пресса нам часто рассказывает об уголовных кошмарах, происходящих в провинции, о нечеловеческих поступках, убийствах и издевательствах родителей над своими детьми (а по биографическим итогам – и наоборот), но я не буду ходить за страшными примерами отечественной духовности далеко.
Уже не первый месяц я вынужден регулярно обращаться в полицию из-за происходящего в соседней квартире в весьма благополучном московском доме. Омерзительные по форме и содержанию истерические ссоры пары сожительствующих лиц (соседей) ужасно отражаются на их (предположительно, хотя по их к нему отношению – не уверен) малолетнем ребенке. Подчеркну, это не отдельные ссоры – это перманентное состояние ненависти друг к другу. В числе прочего и в промежутках между матом и угрозами, он ее называет «идиоткой», а она его – «идиотом». Из моих личных впечатлений, а так же по впечатлению моих гостей следует, что у нас нет оснований не доверять этим определениям. Своего ребенка они не просто оскорбляют, но судя, по продолжительным и истошным его крикам до хрипоты, вероятно, и как-то третируют, причем, не только словом. По информации от участкового (лично я ее не проверял), сожители не расписаны, а мужчина в квартире не прописан, хотя, судя по бессвязным текстам, доносящимся из их квартиры, находится в ней большую часть дня в будние и выходные (возможно, не трудоустроен).
Наш участковый инспектор, милейший человек с васильковыми глазами, весьма профессионален. Что мог, наверное, он сделал: по моему заявлению беседовал с нарушителями спокойствия, вызывал наряд (во время одной из особо буйных семейных сцен, видимо, алкогольного происхождения), подключил ваших коллег из местной Комиссии по делам несовершеннолетних, но воз, что называется, и ныне там. Суть сетований и инспектора, и оперативных нарядов примерно такова: пока не произойдет самого плохого, они ничего действенного и упредительного сделать не смогут. Среди прочего участковый так же высказал сожаления об удалении таких когда-то наличествовавших у его коллег рычагов воздействия, как принудительное лечение от алкоголизма и психических расстройств. Я же сегодня с большой надеждой жду появления в России современного уровня ювенальной юстиции.
Как члену Независимого совета по правам человека, как гражданину РФ, мне весьма печально смиряться с тем ужасом, который происходит буквально в режиме реального времени и в непосредственной близости. Хотя, безусловно, как и любой человек, знакомый с азами генетики и психологии, я понимаю, сколь мала вероятность того, что ребенок, выросший в описанной выше ситуации, сможет оказаться без соответствующих отклонений, я все же хотел бы побороться за торжество разума.
В этой связи, я призываю вас, Павел Алексеевич, ненадолго отвлечься от заокеанских дел, от проблем США (тем более, что «проблемой США» последний резонансный случай стал только после того, как в России кто-то ребенка сначала бросил, а потом не усыновил), и оказать все возможное (в рамках действующего в РФ законодательства) содействие к успешному разрешению изложенного мной вопроса. Да, помощь еще живому ребенку, (причем, гражданину РФ), быть может, и не принесет вам столько «дивидендов» в прессе, но я обещаю эту помощь не замолчать. Уверен, что скоро смогу публично сообщить аудитории о достигнутом при вашем непосредственном участии торжестве добра, законности и духовности.
С глубоким уважением,
Член Независимого совета по правам человека, Евгений Понасенков!
P.S. Готов незамедлительно предоставить вам более подробную информацию; мои контакты есть в НСПЧ, а так же у редакторов ток-шоу, что вы с успехом вели на РЕН ТВ, и участником которого я имел удовольствие быть.
