Возможно, я слишком избалован собственной эрудицией в плане примеров ярких индивидуальностей, но, должен заметить, что Маковецкий везде невыносимо одинаков: дядю не отличишь от Вани, Ваню от Штрума, Штрума от Онегина. Один и тот же унылый типчик, с одинаковым ВСЕМ – интонацией, мимикой, внутренним кавардаком и даже в одинаковом пальто! При этом спектакль глубоко любимого и ценимого (что бывает крайне редко) мной Туминаса про дядю Ваню – штука блистательная, а вот Онегин смотрится просто второй серией помянутого «Дяди Вани»: те же актеры, те же костюмы, те же сцены и смыслы (которых нет – но это адекватно задумкам драматургов, ибо смыла в русской жизни нет никакого). То есть, если рассматривать «Онегина» отдельно от «Дяди» – это здорово, а вот уже поглядев на «дядю» - получается нудятина самоповтора. Идея режиссера Туминаса, чтобы Онегиных на сцене обреталось сразу два, чтобы Онегин смотрел на себя с высоты прожитых Туминасом лет – относительно дельная, но немыслимо скучен Ваня Штрум-Маковецкий + я не понимаю, зачем нам еще и второй Ленский: первый был законченным придурком от рождения Пушкиным, а теперь его размножили.
Понятное дело, что Туминас – это лучшая «пристань», к которой могло прибить этот ветхий и протекающий кораблик памяти Евгения Багратионыча, но ему самому тоже надо постепенно пробуждаться от сна: пора уже понять, что пока ты завален обломками кораблекрушения, к тебе ни одна приличная яхта не пришвартуется. Есть, конечно, и плюсы: достигнутая путем моря пластик бесконечная ширина улыбки Максаковой может поглотить любое цунами (хотя прежде его спугнет патетический стиль стихочтения тов. Ланового), но «пристань» еще не так стара, чтобы окончательно отказаться от соития со стихиями. Короче говоря, надо оставить кого-то одного: или «Онегина», или «дядю» - а то получается «масло масленое». Ну, или заменить Маковецкого в роли Онегина на Максакову. Я думаю, что ее жизненный опыт удивит театральчиков еще больше. Тогда Купченко может изобразить Ленского, а Лановой – Татьяну советскою душою – и вот от такого прочтения классики с недавних пор ставшая посещать модные премьеры Пугачева, наконец, начнет ценить мужчин (ну, по крайней мере, режиссеров) не только по степени их близости к эмбриональному состоянию (или друг с другом), но все же и за другие не менее достойные качества.
