Недавно выступал Координационном совете по развитию гражданского общества и размышлял о причинах современного нацизма и о том, что с этим делать. Вчера мы почти как 26 Бакинских комиссаров внесли в Госдуму пакет антинацистских законопроектов. Надеюсь, коллеги-депутаты отнесутся к нашей инициативе вдумчиво и не расстреляют ее политическими аргументами.
А это тот самый мой доклад.
Хорошего чтения.
О необходимости формирования государственно-правовой политики по борьбе с нацизмом и экстремизмом.
Коллеги, о нацизме, антисемитизме, ксенофобии мы говорим регулярно, много и со знанием дела. Но за последнее время пресловутый антинацистский вопрос стал совсем уж каким-то обыденным, о нем много говорится по телевизору в применении преимущественно к проблемам другой страны - Украины. Хотя мне кажется, правильнее с таким же пристальным вниманием обратить взор внутрь России.
Мы можем увидеть много интересного и неприятного. И поставить себе диагноз.
Для того чтобы понять то состояние, в котором общество находится сейчас надо взглянуть в историю, причем не глубоко, лет 40 более чем достаточно.
В СССР нацизм, неонацизм и неонацисты были такой экзотикой, что в конце 70-х реакция на подобных персонажей была, как на инопланетян - изумление.
Прошло десять лет. Советский Союз умер. И в конце 80-х появились Баркашов и РНЕ. Они были столь чудовищны и несъедобны в своих проявлениях, что уже к середине 90-х самостоятельно вымерли.
В конце 97-98 пришли скины. Они принесли новую эстетику английских болельщиков и принципиально отличались от баркашовцев. Принцип следующий - меньше теоретизируем и читаем книг, основное правило - здесь и сейчас, увидел у метро - ударил.
Потом пришла третья волна. Самая опасная. Апологетами ее были петербуржцы - Боровиков и Воеводин. Стилистика новая - отрицание и теории, и внешней эстетики. Основное правило - ты такой, как все. Незаметный. По виду - студент-ботаник.
Принцип существования - глубокое подполье. Принцип работы - акции прямого действия, выходим ночью, убиваем и разбегаемся. На месте убийств оставляли метки.
При помощи совместного крестового похода властей Петербурга, правоохранительных органов и, что самое важное, питерских журналистов боевая ячейка была разгромлена.
Несколько лет было тихо.
Однако, как ни парадоксально, но на Болотной волне они вылезли снова. Немного другие и как будто несогласные. Так в Петербурге несогласным участником всех акций протеста внезапно стал националист Бондарик. Осужденный когда-то давным-давно за убийство гантелей на почве национальной вражды. Они назвали себя гражданскими активистами. Активность их направлена как будто на благие дела. Процесс реализации гражданской активности поначалу, как правило, заканчивался телесными повреждениями. Ведь такие акции как «русская зачистка» или «белый вагон» не могут заканчиваться чем-то иным.
Апофеозом стали осенние «русские марши», закончившиеся и в Москве, и в Петербурге резней и избиениями граждан.
И произошло самое страшное, нацизм стал бытовым и обыденным. Нет состава банды, нет местонахождения - нет ничего, с чем можно работать правоохранительным органам. Есть бытовой нацизм как норма поведения обычных людей в определенных обстоятельствах, нацизм как хобби, если хотите.
Эти проявления не всегда носят откровенно криминальный характер и, соответственно, невозможно бороться с ними только при помощи норм права.
Когда подростки тушат Вечный огонь в Ленинграде или в Северодвинске, а некий Багиров, называющий себя писателем, мерзко говорит о блокаде, когда одна телекомпания по ошибке вешает цитату Геббельса или позволяет рассуждать о роли евреев в приближении Холокоста, а другая проводит циничный опрос о блокаде - все это говорит только об одном - о том, что государство на четверть века потеряло внятную антинацисткую идеалогию и утратило советскую государственную политику по противодействию нацизму и экстремизму, а новую не создало.
Бороться с этим можно.
Необходимо эту самую государственную политику разработать.
В этом смысле любопытен опыт Германии.
В силу исторических причин Германия имеет в правовом аспекте самое строгое законодательство, направленное на недопущение повторения нацизма. Там в официальном обороте понятия антинацизм, антифашизм не используются, а используется понятие (политический) экстремизм.
Госполитика в Германии условно делится на три уровня:
УРОВЕНЬ 1.
Условно он называется "Обороноспособная демократия" и включает в себя 3 элемента:
(1) связанность ценностями – государство связывается себя ценностями, которые не поддаются сомнению, самое главное и непререкаемое у них – человеческое достоинство;
(2) готовность к противодействию – государство готово защищать данные ценности от экстремистских проявлений;
(3) смещение функции по охране конституции в сферу превенции: государство устанавливает «систему раннего обнаружения».
УРОВЕНЬ 2.
Защита конституции от экстремизма посредством разъяснительной работы.
Ключевая задача – собрать, объединить, связать инициативы гражданского общества по демократии и толерантности – против экстремизма и насилия, а также обеспечить им больший публичный резонанс.
УРОВЕНЬ 3.
Непосредственная борьба с экстремизмом (куда и подпадает нацизм с его символикой). Это уже реакция, а не превенция.
Стоит обратить внимание: постоянно в уголовных процессах по фактам использования запрещенных знаков (§86а УК) звучит характерная мысль, примерно следующего: «Нельзя допустить, чтобы создалось впечатление, что в Германии идеология враждебна свободному демократическому конституционному строю».
Если говорить о нашем варианте госполитики, то я вижу три направления:
УРОВЕНЬ 1.
Гуманитарное и моральное - просвещение и позитивные творческие свершения.
УРОВЕНЬ 2.
Правовой - законодательная деятельность.
УРОВЕНЬ 3.
Правоохранительный - реакция.
Самое непростое для нас, как показало последнее время, это отделить друг от друга право и мораль.
Наличие в обществе норм морали и норм права определяет и способы обеспечения соблюдения тех и других. И эти способы различны.
Поддерживать труднее нормы морали. Ведь за несоблюдение норм права установлены правовые меры ответственности, вплоть до пожизненного лишения свободы.
Но применение правовых мер ответственности за несоблюдение норм морали невозможно. У них другие способы обеспечения их соблюдения и выполнения и невозможно соблюдение норм морали закрепить нормами права.
Мы должны очень четко провести границу, чтоб понимать, что есть моральная серость, а что деликт.
Теперь непосредственно о нормах права.
В настоящее время специального состава за реабилитацию нацизма, героизацию нацистских преступников и их пособников в Уголовном кодексе Российской Федерации не предусмотрено.
Это на самом деле любопытно, почему у нас нет? Я полагаю что России, как стране, победившей в 20 веке нацизм, денацификация была не нужна. И эта самоуверенность нас подвела.
Да, в КоАП есть статья 20.3 «Пропаганда и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо публичное демонстрирование атрибутики или символики экстремистских организаций», но регулирования в рамках административного производства явно недостаточно.
Необходима криминализация таких деяний.
Так, сейчас в Совете Федерации создана рабочая группа для разработки законопроекта, который был бы направлен на комплексное решение проблемы нацизма в Российской Федерации. Тем более что в Межпарламентской ассамблее государств-участников СНГ на данную тему уже несколько лет как разработан модельный закон, который и послужил основой для нашего законопроекта.
И нами в СФ был разработан проект федерального закона «О противодействия реабилитации нацизма, героизации нацистских преступников и их пособников», в соответствии с которым предлагается также расширить понятие экстремистской деятельности, дополнив его действиями по реабилитации нацизма, героизации нацистских преступников и их пособников и внести соответствующие изменения в закон об экстремизме.
Затем думать о создании отдельной статьи в уголовном кодексе.
Фактически, вот эта антинацистская триада и может стать последним рубежом, за который можно зацепиться и начать обратное движение.
Она может стать тем фундаментом, если хотите, на котором государство постепенно сможет построить государственную антинацистскую и антиэкстремистскую политику.
Если же оценивать сейчас антинацистскую законодательную работу, то она носит откровенно хаотичный и бессистемный характер. Законодательный текст пытается бежать вслед за какими-то социально-политическими событиями, что недопустимо. Все законодательство носит характер лоскутного одеяла, к которому каждый пытается пришить какой-то свой кусок, не попадая зачастую ни в размер, ни в юридический материал. Иногда из благих побуждений.
Так работать нельзя.
Многие критикуют коллег из ГД за их последние антинацистские законопроекты. Я в том числе. Потому что с правовой точки зрения это и есть те самые лоскуты, но они не решают ни проблему нацизма, ни экстремизма.
Хотя критиковать всегда легко. Сам посыл и желание у коллег правильное - юридический инвентарь негодный. Необходима отправная точка. Иначе мы будем обречены придумывать и обсуждать законы, отталкиваясь от исторических негодяев и преступников.
А такой подход не верен.
И третье направление, оно же последнее. Это эффективная правоохранительная деятельность государства.
Третье охраняет первое и второе.
Не будет правоприменения - не будут нужны ни наши правовые нормы, ни наше координационное совещание на эту тему.
Если сейчас не задушить в зародыше нацизм в России, то со временем станет возможен пересмотр итогов Второй Мировой. А у российских нацистов уже популярен тезис, что лучше было проиграть войну, чем выиграть. Вопрос заключается в том, большая ли мы страна или маленькая, и какая у нас длина исторической памяти. Нейтрализовать угрозу распада можно только подавив нацизм во всех проявлениях. Сделать можно только системным подходом к решению вопроса по нацизму и построив свою обороноспособную демократию.
