Мы расстраиваемся как дети, которые узнали, что их родители тоже занимаются сексом. Включили свет — и оказалось, что идеальной чистоты и невинности нет буквально нигде. Тайное, которое и всегда-то становилось явным, теперь благодаря технологиям становится явным с угрожающей скоростью. Ну ладно насчет чиновников никто и не заблуждался, однако подробности, вроде путешествия свиты волгоградского губернатора для обмена опытом с фешенебельными итальянскими ресторанами исчерпали оставшиеся и на их счет сомнения.
Фокусы с часами и приключения «нехорошей квартирки» ввергли общественность в шок — они там, оказывается, не ангелы!
Последний бастион, который скрывался в розовом тумане мечты о неземном благородстве, — театральные актеры. Там, на сцене, в свете рампы живут люди, которые говорят возвышенные слова, не спотыкаясь, бегают на котурнах, а в свободное от работы время под все это волшебство собирают денежки для больных детей. Просто вальс цветов!
И вдруг личико феи сирени появляется в весьма прозаическом контексте предвыборной суматохи. О, ужас! Ее заставили! Нет, не смейте касаться своими грязными ручками светлого образа!
Никто не припоминает, как открывали Государственный театр Наций? Как лидер одной из наций, присев, за рояль, наиграл свою любимую песню, и, обернувшись к переминающимся с ноги на ногу актерам, бросил: а что же вы не поете? И они затянули нестройными голосами: «С чего начинается Родина...»
На церемонии вручения премии «Ника» Чулпан Хаматовой вручали премию за благотворительность. Не очень понятно, какое отношение благотворительность имеет к кинематографу, но, видно, из лучших чувств. Но не лучшее чувство дернуло Евгения Миронова за язык, когда он, вручая награду, подчеркнул — не просто вручаю, а наперекор тем негодяям, которые посягнули нашу фею в чем-то уличать.
Обошлись бы обычным церемониальным сюсюканьем, не открой Миронов фронт. Enfant terrible голубых экранов — Ксения Собчак — немедленно нанесла ответный удар.
Неловкий вопрос — это вопрос, который ставит отвечающего в неловкое положение. А задающего — в уязвимое, и требует от него определенного мужества. В зале свист: покусилась на святое! И, заметьте, ответа опять нет.
Но какого ответа требуют от Хаматовой? О чем молчит Чулпан?
Неужели у кого-то есть сомнения? От души, с искренней дрожью в знаменитом голосе, силой, с паяльником? Неужели еще существует в виде предмета для обсуждения тема — зависит ли актер от начальства?
Занавес поднят. Причин много и все они известны — интернет, общественное раздражение... Мы с изумлением оглядываемся вокруг и видим, что сцена замусорена, воды мутны, а люди выживают, как могут.
Но «и милосердие иногда стучится в их сердца...»
