Его Рекламное лицо держало дома ружьецо
Пушкинские, из второй главы «Онегина», строки мы все, учась понемногу, проходили дважды: когда темой урока был собственно роман Александр-Сергеича и через год, когда дело доходило до Достоевского. В параграфе о романе «Преступление и наказание» шла обязательная пушкинская цитата:
Мы все глядим в Наполеоны;
Двуногих тварей миллионы
Для нас орудие одно…
Учебник по «лит-ре» был точен, именно на Наполеоне поскользнулся Родион Раскольников: «Тварь я дрожащая или право имею? Я хотел Наполеоном сделаться, оттого и убил». Иллюстрацию на той странице учебника тоже помню: картина «Студент» художника Ярошенко, эдакий панк 19 века, типа: весь мир пред ним виновен, оттого что его/их приехало в Питер в 10 раз больше, чем тогда нужно было экономике страны, и потому «Голодно!».
Вот и главный на ближайший месяц военно-исторический реконструктор и самый знаменитый доцент (тоже на месяц-два) метил в Наполеоны, получил в сообществе кличку «Сир». Интернет-поисковики: в эти дни доцент Соколов, убивший аспирантку, по частоте запросов опередил президента страны. В этом есть и моя доля вины: пытался дойти до «исходников» обвинений Соколова в плагиате (относительно громкий процесс, тянувшийся год-два до убийства) – и получил настоящую цепную реакцию, сиречь взрыв, ссылок. Дело о плагиате расследовала крупнейшая оппозиционная газета: скриншоты с угрозами убийств, масса интересных, хотя и взаимоисключающих фактов.
А сегодня задеты/задействованы почти все герои недавних московских околовыборных баталий. Их, от их лица предложения самой суровой кары/снисхождения к Соколову стали важными политическими уликами/аргументами: «Вякнул о снисхождении для доцента – сам такой же подонок! За ужесточение – ну, упырь!»
Разброс вариантов наказания уникально широк, от идеи самого обвиняемого «Хотел одеть мундир Наполеона и в Петропавловке торжественно перед туристами застрелиться» – до предложения вернуть смертную казнь персонально для Соколова. СМИ пугают общество, что его адвокаты смогут свести дело к «убийству в состоянии аффекта»: до трёх лет или исправительные работы. Но опасаются: невменяемость грозит концом научной карьеры или даже «желтым домом». Тут кличка «Наполеон» и наготове. Хотя если пойти по другой ветви, связанной с лишением свободы, «доцент» тоже звучит авторитетно и даже знакомо.
Там, где он пытался утопить части тела жертвы, уже прошла новая реконструкция: девушка Дарья в бумажной треуголке, раскрашенной в цвета флага Франции, с императорским кличем прыгнула в Мойку. Пояснила: «Мы решили реконструировать и мифологизировать это событие».
В ТВ-репортажах «Наполеон» и его адвокаты беседуют со следователями, просят поселить в камеру с телевизором и «чтоб не с уголовниками». Вдумался в мелькнувшую фразу, поразился степени затмения: то есть своего подзащитного они считают не уголовником?! «Политический», наверно? Претендент на французский трон...
Историк Виктор Безотосный, под редакцией которого выходила фундаментальная энциклопедия, одним из авторов которой был Соколов, отмечал, не по «горячим следам трагедии», а много раньше: «Явные авторские симпатии к наполеоновской Франции, её императору (чего не скрывает и сам Соколов), и самые нелестные характеристики англичанам и Александру I, на которого возлагал вину за развязывание войны с Францией».
Нечасто мания, влюбленность в объект исследования, выносится в официальную полемику историографов.
Автор сих строк преподавал (в разных универах) историю и литературу, точнее журналистику, но с литературным уклоном. Помню, веду группы студенток в редакции, представляю им «монстров отечественной журналистики» но твержу: литература, запас образов, юмор, чувство стиля должны стать вашими коньками!
На пересечении преподаваемых дисциплин – с чем вступить в упомянутый диспут о вариантах наказания Соколова? «Да сослать его на остров Св.Елены»? И что я посоветовал бы студенткам сейчас, если б им дали задание погрузиться (в переносном смысле) в эту Мойку: писать репортажи о расходящихся соколовских кроваво-грязевых кругах?
Подскажет великая наша Литература – ведь игравший в Наполеона фактически-то сыграл Раскольникова, сыгравшего в Наполеона!
Заглянул в список «прототипов Раскольникова»:
- Герасим Чистов, раскольник, убивший топором в 1865 г. двух старух;
и, внимание!
- А.Т.Неофитов, профессор всеобщей истории…
Вот и попробуйте усомниться в гениальности Фёдор-Михалыча!
Нырнувшей в Мойку девчонке реконструировать бы не параноидальные мечты доцента, а именно весь комплекс российской наполеоновщины, который включает не только мундиры, треуголки, игрища, но и отрефлексированность, прекрасную «обдуманность» этих мечтаний нашими писателями.
Тут ирония Порфирия Петровича: «Кто ж у нас на Руси себя Наполеоном теперь не считает?» Из того же романа слова Заметова: «Уж не Наполеон ли какой будущий и нашу Алёну Ивановну на прошлой неделе топором укокошил?» А толстовский Наполеон! Русская армия за дальностию мест не поспела, как пруссак Блюхер, к Ватерлоо, зато на каждой странице «Войны и мира» («Величайший роман из когда-либо написанных!» – Ромен Роллан) отставной комбат-артиллерист Лев Николаич так бомбардировал искусительного императора! Два наших главных гения, не сходившиеся во многом, сошлись в выработке вакцины от наполеономании.
В «Мертвых душах» одуревшие от скуки уездные обыватели (сегодня эффект того состояния достигается десятью часами сидения в соцсетях) перебрав все версии, теребят Ноздрева: «А может Чичиков Наполеон? – Наполеон, Наполеон! Ну конечно, Наполеон!»
И второй наш граф Толстой – Алексей Константинович дал блестящую картину скуки и околонаполеоновской квазиэротической суеты:
Телеграфною депешею
Городничий извещен,
Что "идет колонной пешею
На него Hаполеон"…
Городничиха сбирается
Уж на жертву, как Юдифь,
Косметиком натирается,
Городничий еле жив…
Недоступна чувству узкому,
Дочь их рядится сама;
Говорит: "К вождю французскому
Я хочу идти с мама!
Вместе в жертву, чай, с охотою
Примет нас Наполеон;
Ах, зачем пришел с пехотою,
А не с конницею он!
Почтенному занятию Олега Соколова недавно придуман термин, снижающий накал и пафос: коспле́й (costume play, костюмированная игра). Его прямые коллеги – девочки, бегающие с лисьими ушками и хвостиками; правда, не публикуют об этом «научных работ», зато точнее представляют своих аниме-героев, в отличие от доцента, спутавшего Раскольникова с Бонапартом. Который со своими-то женщинами был сентиментален: в день развода (государственная необходимость) с Жозефиной рыдал 4 часа.
Как выразились бы в 30-е годы, «обработанность этой темы лучшими нашими литературными силами» – должна помочь и сегодня. Поднятая в реке Мойке волна, захлестнув СМИ, крушит и саму идею исторических реконструкций. Эти вполне познавательные игры на свежем воздухе сейчас клеймят из-за «Сира». Коли уж История подвела… играть и не заигрываться вам поможет Литература. Переведя и чуть переделав знаменитый слоган: Занимайтесь чтением, а не «войнушками»!
