Все, что можно сказать, уже сказано. Объяснять или спорить почти бесполезно: накал страстей так силен, обвинения в адрес оппонентов настолько зубодробильны, что любое объяснение кончается обвинением, с одной стороны, в слабоумии, с другой — в предательстве Отчизны.
Как кажется, всякий, кто хоть сколько-нибудь хочет знать, что реально происходит и чем это всем нам грозит, может легко удовлетворить свое любопытство. Те же, кто, насмотревшись программы «Время», бьют себя в грудь и кричат о патриотизме и о фашистах-нацистах-бандеровцах, вряд ли поймут доводы разума.
Завтра будет Марш мира, или марш Против войны, как кому нравится. Марш разрешен, и на него надо идти всем, кому стыдно за происходящее.
А тем, кому не стыдно или даже радостно в предчувствии торжества русского оружия, вот два примера патриотического творчества, наводнявшего страну всякий раз накануне серьезнейших испытаний, и один пример «антипатриотического» творчества, тоже обычного явления в нашей стране.
Вот афишка-прокламация № 14 известного «патриота» Федора Васильевича Растопчина, генерала от инфантерии и главнокомандующего Москвы в 1812-м году, как раз накануне взятия Москвы французами.
“Светлейший князь, чтоб скорей соединиться с войсками, которыя идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему идут отсюда 48 пушек, с снарядами, а светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно; а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских, и деревенских; я клич кликну дни за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы-тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра после обеда я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь к раненым. Там воду освятили: они скоро выздоровеют, а я и теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба.”
Народу это творчество нравилось, и толпы шатались по Москве в поисках врагов. Нашли одного молодого купчика, привели к Растопчину, он объявил купчика шпионом, беднягу забили. (У Растопчина была иная версия случившегося.) Кончилось дело тем, что Москву сдали без боя. Надо ли говорить, что генерал и главнокомандующий Федор Растопчин благополучно покинул Москву до ее взятия. После отставки Растопчин уехал во Францию, написал воспоминания (на французском языке) и умер в Париже.
А вот текст 1854 года. Это начало Крымской кампании, в которой Россия воевала против соединенных сил Франции, Англии и Турции. В «СПб Ведомостях» была напечатана рецензия на «народное представление» «За Веру, Царя и Отечество»:
«В воскресенье, 27 июня, происходило в Александринском театре новое патриотическое торжество.
Первая картина. …В избе старика много гостей, которые пьют брагу, щелкают орехи и поют песни. …Старик выборный спрашивает (старого служивого) Непогоду: "Какой же там нехристь осмелится пойти против Русского Царства?" и затем поет куплеты, возбудившие фурор:
…Русь богохранимая
Словно Божий гром,
Встанет, мать родимая,
С Батюшкой Царем!!
Не считая, много ли,
Мы врагов уймем!
Чтобы Русь не трогали,
Все в огонь пойдем!!
Наберем охапками
Вражеских голов!
Закидаем шапками
Всех своих врагов!
…Первая картина оканчивается приходом помещика… Помещик поет в заключение еще патриотические куплеты, из которых особенно замечателен следующий:
…
От Царского веленья, или слова,
Зависит все! Он грянет на врагов…
И потечет из Запада гнилого
Последняя, испорченная кровь!»
Крымская кампания, как известно, стоила жизни десяткам тысяч, в том числе выдающимся российским полководцам. Конец ее ознаменовался бесславным поражением, которого царь Николай Первый не перенес.
В 1914 году началась Первая мировая. Война вызвала у Владимира Владимировича известное:
«Вам, проживающим за оргией оргию,
имеющим ванную и тёплый клозет!
Как вам не стыдно о представленных к Георгию
вычитывать из столбцов газет?!
Знаете ли вы, бездарные, многие,
думающие, нажраться лучше как, —
может быть, сейчас бомбой ноги
вырвало у Петрова поручика?..
Если б он, приведённый на убой,
вдруг увидел, израненный,
как вы измазанной в котлете губой
похотливо напеваете Северянина!
Вам ли, любящим баб да блюда,
жизнь отдавать в угоду?!
Я лучше в баре б….м буду
подавать ананасную воду!»
Патриотически настроенная публика за это стихотворение освистала поэта.
А через два года произошли известные события 1917 года.
Как выражались во времена Пушкина: «avis au lecteurs» - к сведению читателей.
