Электроника «съела» эту форму осознания действительности
Еще когда в большую жизнь пришло телевидение начались эти разговоры. Дескать, погибло кино, пропали книги. Вызревший и прорвавшийся впоследствии интернет книжки тоже чуть не угробил. Ну зачем, скажите на милость, держать дома тысячу томов, дышать этой пылью и брать именно эту книгу, в лучшем случае, раз в несколько лет?
Но и с монитора читать удовольствие не для каждого. Читать с монитора для меня, это как сексом в бане заниматься. Вроде бы, все приятно. Но много отвлекающих моментов. Бассейн, парилка, веники и прочая лабуда. А тут еще и барышни. Всему свое время и место. А читаешь с компа, так надо двигать курсор, «листать» тоже неудобно. Глаза непривычные. Морока, одним словом. А с книгами... Ну, понадобилась книжка. Приперся в магазин. Конечно, приятно побыть среди приличных людей. Но вот конечная цель может подвести. Купил я однажды книжку старика Хемингуэя. Неоконченный роман «Острова в океане». Выходили «Острова» в СССР. С купюрами. Сейчас вышло без купюр. Уж лучше бы цензуру обратно ввели! Честное слово! Качество перевода и редактура — ох. Опять же при советах вышла разок книжка Хеллера «Уловка 22». С купюрами. Читалась на раз! Вышла и сейчас (название перевели немного по другому). Купил. Потом опять зарекался современные переводы покупать. Современные переводы, в большинстве своем, перевод денег в никуда, а вернее, куда, но непонятно зачем. Плохо очень.
Я это к тому вел, что здорово бывает найти книжку. Обычную книжку. Но редкую. На днях копался на полках и отыскал «Песенник советского солдата» 1949 года издания. Это ж песня! Листаешь и прям как сам видишь: Собрались советские солдатики после отбоя и давай песни петь под одеялом. Про артиллеристов, про «Союз нерушимый...». Ну я понимаю, что издание предназначено для политработников. Отчего тогда песенник? Так и назвали бы методическое пособие политрука. Но я опять привередничаю. Советская армия была местом вообще удивительным: человеку давали автомат, но отбирали вилки. Зачем?
И все же, х орошо, хорошо бывает найти книжку. Хорошую книжку. Я вот несказанно обрадовался воспоминаниям Миклухо-Маклая. Всем хорошо человек. Но такой эпизод. В первом путешествии на берег Маклая (название употребляется лишь на наших картах, кажется) сопровождали ученого слуги, количеством двух. Один скандинав и повар-полинезиец. Как только они прибыли в этот крайне теплый, но нездоровый край, так хватанули то ли лихорадку, то ли еще что-то негигиеничное. Им там невесело приходилось. И ученый-естествоиспытатель нет-нет, да вернется в дневнике к своим слугам. Дескать, болеют и мешают своими жалобами. Жаловались они, жаловались, да и помер полинезиец. А Маклай только прибыл в этот край неспокойных душой созерцателей природы. И думает про себя, что туземцы начнут задавать вопросы. На этот момент аборигены еще не считали его «своим». И Маклай вместе с оставшимся слугой решил труп повара утопить ночью в море. Но перед этим утоплением, вспомнилась нашему соотечественнику, что просил его знакомый ученый-естествоиспытатель привезти в подарок гортань с языком полинезийца. Ученый ученого завсегда выручит. И вырезал. Еще во время процедуры затопления боялся, что туземцы в случае чего зададут вопрос о причине смерти бедолаги. Горло то, что называется, «от уха до уха». А все книжка вовремя найденная на полке дала возможность поудивляться.
Книжки, изданные разными географическими издательствами в советское время, они самые вкусные. Сейчас их мало дома осталось. Но некоторые, утерянные до сих пор вызывают ярость от осознания потери. До соплей жаль «Храмового тигра» и «Кумаонских людоедов» Джима Корбета. И переиздавались они. Но хотса тех книжек. В мягких обложках. С иллюстрациями, взятыми из книги-первоисточника (я понятно выражаюсь?).
Тут сунул нос в том О.Генри. Современный перевод. Уильям Портер (настоящее имя писателя), небось беспрерывно на том свете ворочается. Чудовищно. Ничего общего с теми дефицитными книжками, что издавались при «совке». Да, Главлит. От цензуры было не уйти. Но современная экономическая цензура хлещет по книжкам тоже будь здоров. Переводчик и редактор нужен повыгодней. Ну и результат. Эта экономика и убила привычную книжку. Сейчас мы имеем либо «покет-бук», который доживет в лучшем случае до сортира (куда ей и дорога авт.), либо фолиант тысяч за 10, за 15. Издали тут любимого мною Киплинга. Прибежал как узнал в магазин. Собаки. Все тома упакованы в полиэтилен. Открыть и пощупать перевод — плати тысячу что ли рублей и владей-любуйся. Вот и говорю — паразиты. А как наша старая школа переводила! До сих пор помню фразу из Дэшила Хэммета (Не надо. Детективы тоже писали литераторы, а не сплошь рабы. Сейчас последователей Дюма значительно больше нежели раньше). Так вот, фраза: «Лет мне было, почти 40 и лишнего весу фунтов 20. Возраст и вес располагают к покою. Покоя мне не дали...» А!? Цитировал по памяти, могут быть неточности. Это же и переводчик и редактор работали.
Но есть и отечественные издания. Тут попалась на глаза книга о Русско-Японской войне. Любителей истории этой войны в России — прорва. А начали большинство из них с одной книги. Новикова-Прибоя. И ведь стилистом не был Николай Силыч. А вот сделал книжку в жанре «нового журнализма». Сделал же? И неплохо сделал. Листаешь и прямо слышны эти пушки и волны заливают тебя по пояс. Юношеская серия вообще была на ять. «Всадник без головы», все романы Фенимора Купера. Полюбопытствуйте, кстати, коль будет минутка, как Марк Твен громит Купера! Писатели, писатели! Если на свете и есть люди, ненавидящие своих коллег сильнее, то я таковых не встречал. Но «Зверобой» бывает и сейчас приятно полистать. Неторопливо, прородолюбо и романтично. Про Джека Лондона и не говорю. Жаба задавила пару лет назад купить собрание сочинений Лоднона. Просили то всего сто долларов. А каковы воспоминания и ощущения?!
Конечно, не обойтись в этой заметке без слов о книжках «культовых». Сейчас спросил у Лены Коротковой о ее любимой книжке в девичестве. Ясное дело, что «Мастер». Тут немного отступлю. Лично я у Михаила Афанасьевича больше люблю «Белую гвардию». И всегда недоумевал из-за того, что этот роман в общественном рейтинге идет номером 2, а то и 3 (после «Сердца»). Кстати, «Манжеты» (да, да, другой жанр) полны той молодой задорностью этих провинциальных ребят, оказавшихся в голодной Москве. «Гудок» тогда многих пригрел из них. В «Манжетах» цитату помню (тут придется залезть в сеть. Выходит, что и интернет бывает полезен. Нет?): «...Два часа ночи. Куда же идти ночевать? Домов-то, домов! Чего проще... В любой постучать. Пустите переночевать. Вообража-аю!...» Или: «...На мосту две лампы дробят мрак. С моста опять бултыхнули в тьму. Потом фонарь. Серый забор. На нем афиша. Огромные яркие буквы. Слово. Батюшки! Что ж за слово-то? Дювлам. Что ж значит-то? Значит-то что ж?
Двенадцатилетний юбилей Владимира Маяковского...» Все это называется — работа со словом. Как сейчас работют со словом. Ну... Не знаю как тут не впасть в унылый пафос самобичевания... Короче, своими словесами я недоволен, да простит меня читатель и Михаил Афанасьевич, что приплел сюда себя-наглеца.
Но вернемся к переводам. Поток. Железный поток (это намеренно) и конвейер убил и перевод и переводчиков. Сейчас идет процесс убийства нормальной редактуры. Ждать недолго осталось. Да. Я помню и понимаю, что в те времена о которых я вспоминаю, переводами занимались люди, отлученные властью от занятий непосредственно литературой. Но, пардон моа, сейчас этим занимаются люди к литературе не имеющие вообще никакого отношения. Надо, надо было учить иностранные языки. А я все на советскую школу перевода рассчитывал. А она почти ушла.
Менее двух недель назад умерла ближайшая матушкина подруга Анна Дмитриевна Вартаньян. Дружила с нею мама с 1946 года. С 1 сентября. С филфака. Преподавали тогда на филфаке люди, получившие образование еще в гимназии. И я рос и смотрел на друзей своих родителей. Все позитивное и правильное (в литературе) почерпнул я оттуда. И не прогадал. Потому что знания этих людей меня пугают. Потому что интернет им не нужен был никогда. В крайнем случае энциклопедия. Матушка всю жизнь, кстати, энциклопедии и делала. А сейчас время профилированных специалистов. Переведет точно. Остальное — вне технического задания. Техника, здесь определяющее слово. Угрохал «бумажную и книжную» литературу не интернет, а люди. Не нужны стали книги. Одна радость — лесов поболее останется. Но и тут есть у меня сомнения.
