"Кто ты по национальности?" - спросили меня вчера за столом, ожидая положительного ответа в подтверждение незамысловатым догадкам. Между тем не всё так просто. Я сейчас даже не про кровь, в моём случае - из четырех составляющих. Не в крови дело.
По воле предков я родился в России. Я не знаю ни английского, ни немецкого, ни китайского, ни какого-либо другого языка - кроме того, на котором живу. Когда в той или иной компании заходит речь об эмиграции (а в последнее время редко обходится без этой темы) я представляю её либо лежащим в гробу, либо закованным в наручники - не по своей воле, в общем. И хотя здешние женщины и правда самые красивые на свете, и берёзовые рощи вместе с ними, первая причина такого положения дел - это язык. Удовольствие читать, писать, говорить и думать на нём может сравниться разве что с сексом, да и то. В моменты отчаяния, усталости, или нешуточного стресса о сексе забываешь напрочь, язык же пригоден всегда, в любое время, и более того: чем тебе хуже - тем больше вырастает потребность в нём. Лишний час без него вызывает ломку. Исходя из этого я, конечно, русский. Порой мне кажется, что только поэтому я и русский, что ничего, кроме языка, меня с этими людьми не объединяет, но это перевешивает тысячу других критериев.
Правда иногда я бываю грузином. Когда слышу грузинское многоголосье, например. В этот момент из подвалов подсознания поднимаются гигантские пласты ностальгии, я еле сдерживаю слёзы, кажется, что вот-вот остановится сердце. При этом совершенно не ясно откуда эта ностальгия берется: в Грузии я был всего один раз, стремительным проездом, моё представление о ней ограничивается обрывочными рассказами моего дедушки, Ломинадзе Давида Иосифовича, который давно умер, трогательным акцентом и фильмом "Не горюй". Но в момент грузинского пения я оказываюсь в долинах Кахетии, я пасу овец, ухаживаю за виноградником и мой дом, конечно, всегда открыт для вас.
Когда я смотрю "Птичий полёт" с Карцевым и Ильченко - я еврей. Еврейский юмор, особенно одесского разлива - возможно третье удовольствие после русского языка и секса. Я счастлив, что обладаю хотя бы сотой долей той остроты ума, которая позволяет понимать и разделять его. "Юмор, как жизнь, быстротечен и уникален. Только один раз так можно сказать. Один раз можно ужать истину до размеров формулы, а формулу - до размеров остроты". Это Жванецкий, ещё один великий из них. "За одну фразу Ильфа и Петрова «собаки карабкались с ловкостью боцманов» я отдам целую страницу греческой трагедии со всеми содроганиями в начале и завываниями в конце, и море слез, в котором утонули четыре старухи, не стоит одного взрыва хохота в ответ на один выстрел истины". Благодаря юмору я могу за считанные минуты подняться с самого дна. Меня не возьмут ни войны, ни болезни, ни нищета. Потому что я еврей.
Но вчера услышав вопрос "кто ты по национальности?" я отверг все вышеперечисленные варианты. "Я сейчас украинец" - сказал я. "Укроп", как многие говорят теперь в наших варварских краях. Стопроцентный. И дело не в том, что обе мои бабушки - украинки, а Левкович, на самом деле, украинская фамилия. Я мог бы объяснить почему, но это долго, нудно и не интересно, да и слова уже кончаются.
Просто я так чувствую.
ИСТОЧНИК
