Неудачный визит президента Медведева на журфак МГУ обсуждали горячо, но коротко.
Дискуссию резко свернуло, и в центре внимания ее участников неожиданно оказался декан факультета Ясен Николаевич Засурский, его личность и жизненный путь. Оценки разнятся – от восхищения до презрения.
Журналисты в интернете засыпают друг друга вопросами: можно ли осуждать человека, которому уже 82 года, является ли заслугой способность пересидеть любую власть, каждый ли человек, который 20 лет занимал при Советах начальственное место, подонок, чему учили нас - лгать или выживать?
Я училась на журфаке ЛГУ. Декан факультета Бережной не только фамилией, но и видом – густыми косматыми бровями, застывшим лицом, сановитой походкой - напоминал Брежнева. Типичный сталинист, он лично ответственен за душную, идеологически дистиллированную атмосферу журфака 70-х и начала 80-х годов.
Молодым журналистам трудно представить сейчас многое из того, что составляло нашу ежедневную жизнь. В ЛГУ как-то приехал, Бог знает какими судьбами, американский профессор. Его привели к нам в группу, и он прочел лекцию на английском под перевод.
Я не помню, что он рассказывал, помню только, как мы открыли рот от изумления, когда профессор, профессор!- одетый в джинсы и джемпер, во время лекции поставил ногу на перекладину стула: жест, абсолютно невозможный в стенах университета.
Помню, после лекции профессор подошел к нам, мы о чем-то говорили на нестойком нашем английском, предложил выпить кофе в ближайшем кафе и продолжить беседу. Мы мялись, отнекивались, он пожал плечами и уехал. Нас вызвали в деканат. Заполошенные, мы оправдывались, что разговор наш проходил только в присутствии переводчика.
Я помню, как в 1977 году, выцарапав у самой бойкой тогда ленинградской газеты «Смена», руководимой Геннадием Селезневым, командировку в Одессу, прорвалась на Юморину. Потрясенная прорывом жизнелюбия, полная веселых впечатлений, шуток, историй, всю ночь с однокурсниками рисовала стенгазету длиною с первого этажа до шестого. Мы ее развесили перед первой парой. Всю лекцию я ерзала, предвкушая славу, которая обрушится на меня на перемене. Пулей вылетев из аудитории, остановилась: стены были голыми. Из деканата вышел куратор нашей группы, один из лучших ленинградских журналистов, либерал по тем временам, коммунист и антисемит: «Для тебя будет лучше, если никто ее не увидит», - сказал он. Одесскую юморину, кстати, закрыли в том же году.
Мы сдавали материалы съездов, учили наизусть бессмыслицу исторического материализма, тренировались писать письма трудящихся. Разбуди меня ночью, расскажу без запинки статью Ленина «Партийная организация и партийная литература» - я сдавала ее пять раз.
- Нас не учили врать, – утверждают отчаянно выпускники советского журфака. А что же мы тогда делали, когда распинались о руководящей роли партии? Любопытствующим рекомендую полистать учебник авторства декана ЛГУ «История партийно-советской печати» и после этого продолжить дискуссию. На языке всех наших сателитов переведены его «научные» труды «Ленин — создатель печати нового типа», «К. Маркс и Ф. Энгельс — журналисты» и др.
Я не училась в МГУ, но квоты на евреев присутствовали во всех вузах. Среди не попавших на ленинградский журфак «по пятому пункту» - фамилии ныне известных медийщиков. На все международные отделения не брали девушек – какое там МГИМО, кто смел мечтать тогда, кроме отпрысков избранных московских семей о том, чтобы попасть на международное отделение журфака?
Ясен Николаевич Засурский, дай Бог ему здоровья, пережил без потерь несколько режимов. И только выпускнику детсада нужно объяснять, что это можно сделать только ценой компромиссов, уступок и сделок с совестью.
Кого-то защищал, а кого-то сдавал, где-то уступал, а где-то сдерживался, добивался лучшего – вел шахматную игру, мастерски лавируя между смертельными ловушками.
Почему именно он оказался тем, кому задают вопросы? - Как раз потому, что был лучшим из многих. К Бережному у меня вопросов нет.
Почему так больно задавать вопросы и искать ответы? – Потому, что ответов нет. Мы не в состоянии дать оценку вывихнутым советской системой душам. Потому что мы, наконец, подошли к самому главному, самому болезненному: «Кто были наши родители, что они оставили в наследство, чему выучили нас».
Факультеты журналистики выпустили в свет несколько поколений конформистов. Те, кто руководит медиа в стране – хорошие ученики. Они умеют адаптироваться к любому режиму, лавировать, идти на компромиссы. Поколению учителей наградой была спокойная жизнь, поколению учеников - деньги, слава, Канары…
Эти вопросы так остро встали именно сейчас – почему, вдруг? Видимо, это и есть симптом, что мы подошли к каким-то важным переменам, когда каждому придется делать выбор и определяться.
На канале «Культура» вышел фильм Александра Архангельского «Жара». Рассказ о тех, кто искал жизнь без компромисса. Известный публицист Дмитрий Ольшанский в своей колонке в «Эксперте» с мастерством и болезненной искренностью буквально смешал с грязью фильм о духовных исканиях советской интеллигенции. Его задело упоминание фигуры Осипова, священнослужителя, который стал осведомителем.
Таких историй было не мало: на излете застоя ленинградский журналист Валерий Репин, распорядитель фонда Солженицина, был арестован, под давлением следователей КГБ, публично, с экрана телевизора каялся и сдавал друзей. Пафос Ольшанского в том, что мы не судьи этим людям. За такую правоту я руку отдам. Я не судья ни жертвам, ни палачам, ни тем, кого ломала ржавая государственная машина. И для себя ответ знаю: только на Страшном Суде сочтут наши вины.
Но мы не имеем права не спросить, наконец, у себя, а у своих правителей: кто мы такие, как с этим жить и чему мы научим студентов, которые пока только и могут, что корявыми буквами на листиках А 4 писать корявые вопросы.
Перекидываются словом «коррупция», как воланом. Верхушки громадных состояний белеют над поверхностью Мирового океана, плавно пересекая границы, а до нас доносятся только отдельные возгласы: «Честь!», «Достоинство!», «От такого и слышу!»….
