Если кто-то когда-нибудь уходит http://www.mk.ru/blog/posts/295-kogda-ya-uydu.html, то обязательно возвращается. Иначе, какой смысл уходить?
Когда я вернусь
Когда я вернусь все также будут самый длинный день и самая короткая ночь. Подойду к дому и привычно просуну руку в отверстие калитки, чтобы открыть задвижку. Во дворе меня никто не встретит лаем. Да и могло бы быть иначе, столько времени прошло. Другие люди, другие привычки. Но беседка стоит на прежнем месте. В ней сидит молодая женщина и мальчик лет пяти –шести. Она читает ему книгу. Как странно слышать чтение вслух. Когда уходил, уже такого чтения не было – каждый читал про себя и для себя. Но я успел застать те времена чтения вслух. Хорошо помню, как мама читала мне в этой же беседке. Неужели любовь к чтению возвращается через поколения? Сколько же должно было пройти времени, чтобы вернулась любовь к чтению вслух?
Интересно, кем они мне приходятся? Женщина, наверное, моя внучка. Очень похожа на мою мать. Такая похожесть, как и чтение, передается через поколение. Мальчик, следовательно, мой правнук. Затрудняюсь ответить, на кого он похож. На мужа моей внучки, на своего отца. Но того, на кого он похож, здесь нет – мужа и отца.
Когда я вернусь, они отвлекутся от чтения, внимательно посмотрят на меня. Мальчик скажет: «Здравствуй, папа», а женщина предложит чаю. Я не откажусь, присяду на краешек стола и попрошу к чаю баранок. Женщина придвинет тарелку с баранками и заметит мне: «Время совсем не изменило тебя». А потом добавит: «Я так ждала тебя».
«Я сразу догадался, что ты мой папа», - произнесет мальчик. Потом отложит книгу и обязательно спросит меня: «Ты поиграешь со мной в футбол?» Женщина строго ответит мальчику за меня: «Дай отцу отдохнуть. Он же проделал такой долгий путь, чтобы вернуться». Молодая женщина не права. Путь недолог. Всего только мгновение между уйти и вернуться. Это отсюда путь кажется долгим. Тридцать, пятьдесят, семьдесят лет туда…
Когда я вернусь, мы после чаепития из беседки перейдем в дом. Женщина уложит сына спать на втором этаже и спустится ко мне. «Курить будешь? – спросит она меня и достанет из комода пожелтевшую пачку сигарет. – Ты так впопыхах от меня уходил, что забыл свои сигареты». Я отрицательно помотаю головой, потому что никогда не курил.
«Ты останешься? – внешне безразлично поинтересуется она меня. – Это будет наша вторая ночь. И у меня появится еще ребенок». Я вновь только покачал головой. Не за тем сюда вернулся. Слишком долго ждал этого мгновения, которое даст мне возможность вернуться.
Когда я вернусь все также будут самая длинная ночь и самый короткий день. Задвижка на калитке примерзнет, и мне придется приложить немало усилий, чтобы открыть ее. А дверь открою своим ключом. Многое в жизни меняется, но только не замки. Замок – символ не только надежности, но и вечности. Женщина и мальчик будут сидеть на диване, накрывшись одеялом и, прижавшись, друг к другу. Она читает сыну книгу, а он слушает не очень внимательно. В доме холодно и одиноко.
«Холодно, - пожалуется она мне. – Батареи еле теплые. Говорят, что в них воздушные пробки образовались. Ты не посмотришь эти пробки? Я в этом совсем ничего не понимаю. Она ничего не скажет про одиночество. Но это видно по глазам. По моим глазам, которые стыдливо отвожу, чтобы не видеть чужого одиночества.
Поэтому поспешу спуститься в подвал и начну насосом гонять воду по трубам, чтобы пробить воздушные пробки. Работа хорошо мне знакома. Много-много лет назад, когда я еще не ушел, мне часто приходилось это делать. Через полчаса трубы хорошо прогреются, и я поднимусь из подвала.
«Спасибо, - скажет она. - Чтобы мы без тебя делали»? А мальчик скинет одеяло и подбежит ко мне: «Ура. Папа сделал батареи горячими. Мама, ты только потрогай. Пальцы жжет. Так горячо. У нас теперь всегда будет тепло. Какой папа у нас молодец. Правда, мам»?
Женщина не ответит сыну и спросит меня: «Ты будешь ужинать»?
«Да, конечно, - отвечу я. – Проголодался и от мороза, и от работы».
Мы пройдем на кухню, и она поставит на стол мою любимую жареную картошку с коричневой корочкой. Я даже успею подумать, откуда она знает мое любимое блюдо. Еще она выставит бутылку водки и неуверенно скажет: «Я не знаю, пьешь ли ты? В ту ночь не успела узнать». Потом она виновато улыбнется и спросит: «Ты останешься? Мне так холодно было без тебя».
Я отрицательно помотаю головой, съем картошку, выпью водки и засобираюсь из дома. Пора возвращаться туда, откуда пришел.
У нас в доме было всегда холодно зимой, и еще у меня не было ни брата, ни сестры. А мне так хотелось тепла. Но это было невозможно – я рос без отца. Некому были починить батареи и завести брата или сестру. Когда вырос, я сам чинил батареи в доме, и у меня были дочери - сестры. Правда, сводные, но какая, собственно говоря, разница? Они были сестрами. В школьном журнале в графе «отец» было указано мое имя и записан мой адрес. Разве может быть другой более весомый аргумент, подтверждающий наличие отца, чем запись в школьном журнале.
Я бы согласился, чтобы в школьном журнале в графе «отец» оставался бы прочерк. Но только пусть отец придет один раз к нам , Починит батареи в доме, чтобы мне и маме стало тепло, а потом может уходить. Мы не будем удерживать его. Можно избавиться от холода, но не от одиночества. Я верю, что так будет. Тепло и одиноко. Возможно, нескоро. Возможно, только тогда, когда я вернусь.
