Поскольку на вопрос "Кто?" со стопроцентной уверенностью сейчас могут ответить только яростные путинофилы и путинофобы, главные споры предсказуемо развернулись на тему "Что дальше?". Точнее, какие споры - в том, что будут еще сильнее ограничены гражданские свободы, не сомневается почти никто. Просто одни этих ограничений боятся, другие жаждут.
О терактах, власти и о том, что власть после терактов делает, я высказывался с начала нулевых, и на ТВ, и на радио. Собственно, мой уход из федерального телеэфира осенью 2004-го стал прямым следствием окончательной зачистки информационной поляны после Беслана.
Ниже - текст моей реплики, которая вышла в эфире Ъ-fm почти ровно семь лет назад, после трагедии в московском метро. Если вас интересует ответ на вопрос: "Были ли случаи, когда после терактов власть НЕ закручивала гайки?" - вот он, этот случай. 15-го марта 2010-го мы только запустили новую радиостанцию и, произнося этот текст 29-го марта, я был почти уверен, что моя работа в качестве политобозревателя в ближайшие недели и закончится.
Случилось обратное – с каждым месяцем мы позволяли себе в эфире все больше, гражданская и политическая активность в стране росла как снежный ком – пока не превратилась в белоленточные протесты и не рассыпалась летом 2012-го после выборов Путина и протестов 6 мая.
Да, тогда все было иначе, не было еще ни «бешеного принтера», ни Крыма, ни Донбасса, ни Сирии, ни кризиса.
Но волна первых после 90-х протестов по стране прокатилась, теракты в московском метро произошли, и за ними последовало совсем не то, что многие из нас ожидали. Во всяком случае конкретно этот текст именно тогда оказался не актуален. И я очень хочу, чтобы – несмотря на всю кажущуюся неизбежность обратного – он точно так же оказался не актуальным теперь. Я абсолютно уверен: закручивать гайки сейчас - не в интересах прежде всего самой власти.
