Меня как социального работника (каковым по определению является всякий, занимающийся философией политики) в последнее время все сильнее волнует проблема адресности высказываний высших лиц государства, участвующих в предвыборной кампании (множественное число здесь от уважения - на Вы).
В очередной раз я задумался об этом в связи с отдельными высказываниями премьера на его встрече с отдельными руководителями российских СМИ.
Это только кажется, будто вещая на всю страну политик обращается ко всем ее гражданам сразу и равномерно. Гораздо чаще у таких высказываний есть вполне определенный адресат – своя электоральная ниша, группа, фрагмент массы или даже просто мгновенная сборка лиц определенного психического склада и уровня интеллекта, морального (или аморального) развития. К остальным это высказывание отношения не имеет – даже если на нем метровыми неоновыми буквами написать: «К гражданам России!».
Но интрига в том, что «это не к вам» и «отношения не имеет» может быть очень разным, в том числе крайне агрессивным. И более того, противопоставляющим, даже стравливающим разные страты общества. Например: фанатов Путина с любителями честных выборов, просто русских с русскими этническими грузинами и т.п.
Рассмотрим гипотезу на примере приглашения Путиным Акунина и Быкова (а в их лице, видимо, и всей рассерженной творческой интеллигенции) к участию в дискуссии, если не сказать хуже – к диалогу.
Сказано примерно следующее: вот тут у нас некоторые оппозиционные журналисты не явились на вручение им премий – значит, они тем самым отказались от предложенного диалога и от дискуссии, к которой власть давно готова и еще давнее призывает от всей своей широкой и открытой политической души.
С точки зрения обычной человеческой логики, необычной социальной философии, а также с точки зрения теории политической коммуникации и вообще всякого здравого смысла и не до конца замороченного сознания это высказывание сразу и резко поделило граждан России на две неравные категории. (Насколько они не равны количественно, это еще вопрос, но насколько они неравноценны в в плане интеллектуального здоровья, видно невооруженным глазом, в ходе неинструментального контроля трезвости).
Одна категория лиц (на которую, собственно, это высказывание и было рассчитано), услышала следующее: кандидат готов к диалогу и дискуссии; никаких дебатов он не боится; всех самых злобных и смелых оппонентов он уже к себе много раз звал, но они сами к нему не пришли, потому что сами его боятся. По тонкому расчету спичрайтеров здесь срабатывает особо теплый лирический образ, знакомый нашим людям с глубокой юности:
Вот вы опять сегодня не пришли,
А я так ждал, надеялся и верил,
Что позвонят...
И вас введут в распахнутые двери.
Другая категория - люди с чуть более въедливыми мозгами - тут же впадают в ступор. Они начинают судорожно вспоминать, когда это такие приглашения были. Они до болей в мозгу начинают соображать, могли бы такие множественные приглашения к диалогу и дискуссии, к тому же личные, быть не озвучены публично ни одной из сторон, скажем, ни Путиным, ни Пархомом? Могли бы они остаться не замеченными никем из комментаторов, не отражены российским телевидением и радио, на лентах социальных сетей и мировых информационных агентств? Ответив на эти свои вопросы самим себе и резко отрицательно, эти люди начинают подозревать наличие у себя ретроградной амнезии в предпоследней стадии: они вроде еще помнят, что такого не было и быть не могло, но вот уже не помнят, когда именно этого не было, потому что этого не могло быть никогда.
Эти же люди начинают подозревать у себя наличие и других расстройств, поскольку до сих пор легко отличали дискуссию и диалог от приглашения оппонентам тихо и мирно, красивым фоном поучаствовать в предвыборном мероприятии противной стороны (каковым, вне всякого сомнения, является вручение журналистских премий в присутствии этого премьера). Итак, сердитых людей добром пригласили поучаствовать в таком мероприятии в качестве если не группы поддержки, то хотя бы статистов, а они опять сегодня не… То есть грубо не откликнулись на искренний и душевный призыв.
Но потом эти люди начинают обнаруживать у себя проблески утраченного было сознания, вспоминая, почему, собственно, и была введена норма, категорически требующая ухода в отпуск госслужащих на время предвыборной кампании. Не потому, что это отвлекает от руководства страной (если это незаменимое руководство хотя бы на время отстранить от руководства и заменить, начнется стремительный подъем всего, от ВВП до расследования служебных злоупотреблений на всех уровнях). А потому, что использование одним из кандидатов своих служебных возможностей, в том числе и регулярных процедур управления, в целях предвыборной саморекламы и пропаганды создает сильно неравные условия политической конкуренции, что является нарушением важнейших принципов народовластия, самого духа (а не только буквы) ключевых позиций политического законодательства. Тогда получается, что Пархом и (или) кто-то там еще не пошли за премиями, просто чтобы не участвовать в нарушении закона и попрании юной российской демократии (чуть не написал «в изнасиловании», но потом решил, что это уже слишком – и не написал).
Обследовав таким образом больного и собрав необходимые анализы, вернемся теперь к главной гипотезе, к интриге и теме настоящего исследования.
Есть все основания предположить, что выступающий, хорошо зная свой ядерный электорат, ожидал, что эта категория граждан все услышит как надо и поймет правильно. Но не меньше (и даже куда больше) оснований считать, что лучшая часть рассерженного общества (Сурков) поймет все именно неправильно – как неизящную провокацию с прямой и грубой дезинформацией. Поскольку понятно, что эти люди неизлечимы и с ними уже ничего не поделаешь, выходит, что премьер принял трудное, но мужественное решение: вовсе не принимать во внимание такую более чем предсказуемую реакцию сердитых и еще раз плюнуть в их рассерженные лица в целях ранее объявленной психологической терапии русского народа.
Более того, есть основания полагать, что решение это еще и рискованное: оно в гомеопатических дозах воспроизводит линию отказа в признании фальсификата, тему бандерлогов и презервативов. Этим людям еще раз сказали: вас для меня нет, вы – политически несуществующее. Значит, эти опять выйдут на мороз со все более горячими призывами и более жесткими, личностно ориентированными требованиями. Они уже сейчас отвечают: мы еще вернемся – и к диалогу, и к дискуссии, и к дебатам, но в другом формате. Потом. Если захочешь.
Про грузинские корни Акунина и про доносы на его якобы непатриотизм лучше и вовсе не упоминать, не то что анализировать. Интересно, что сказал бы Путин про Окуджаву, окажись тот сейчас на месте Акунина.
Общество на глазах поляризуется. Это называется холодная гражданская война в сфере политической коммуникации, диалог на поражение, полемика с применением оружия массового поражения сознания.
Такие высказывания, громкие или нашептыванием, усиленные или мелкой массой, только еще больше нагнетают противостояние, делают его все более опасным – и актуально, и особенно в отложенном времени. Они людей провоцируют и стравливают – независимо от того, являются ли они неудачными экспромтами или домашними заготовками от бестолковых райтеров.
Если же это продуманная и принятая стратегия: ядерный электорат за меня проголосует, а у остальных можно терять репутацию до нуля и полной необратимости – тогда дело и вовсе плохо, просто беда.
Вот я и думаю: может ли считать себя лидером нации человек, который в своих личных интересах пытается натравить простодушных на понятливых?
