Есть слова-штампы, с помощью которых мир незамысловато делится на своих и чужих.
Свои – разведчики. Чужие – шпионы.
Свои – пламенные революционеры. Чужие – террористы.
Свои - партизаны. Чужие – бандиты.
Свои – освободители. Чужие – захватчики, оккупанты.
Часть этих идеологических клише ушли в прошлое вместе с Советским Союзом. Ушли, но не все. В этом году круглая дата не только начала войны. Пятнадцать лет назад был издан указ, по которому 22 июня объявляется днем памяти и скорби. В духе этого указа была сделана попытка распространить день памяти и на погибших немцев.
Попытка не прокатила. Слишком много противников у этой идеи оказалось. Логика отрицания проста, как «два пальца об асфальт». Как можно скорбеть по фашистам, напавшим на нашу великую Родину? Как можно цинично уравнивать погибших славных советских воинов и ненавистных фашистов? Список таких вопросительно-восклицательных аргументов неиссякаем.
Наверное, немало должно еще пройти времени, чтобы пришло понимание двух банальных, в общем-то, вещей. Воинский долг и смерть. Солдат любой армии и любой армии обязан выполнять любой ценой воинский долг. Даже ценой жизни. Не всегда своей. Это, к сожалению, аксиома любой войны. Именно поэтому нет никакой разницы между рядовыми Иваном и Гансом. Здесь крестьянин –рабочий, там крестьянин-рабочий. Война их сделала врагами, но очень похожими врагами.
«Моя дорогая, милая Паула!
Я тоже собрался написать тебе письмецо, дорогая Паула. У меня долго не было такой возможности, а сейчас опять появилась. Дорогая Паула, мы были окружены, но сейчас вырвались из окружения. Еды в последние дни было очень мало, приходилось экономить. Дорогая Паула, четыре и два дня назад я получил по килограммовой посылке, сердечное тебе спасибо за это, дорогая Паула, получить эти посылки было большой радостью, у нас не было еды - и тут пришли эти посылки, как дар небес, еще раз огромное спасибо. Пряники и хлебцы были очень вкусными, колбаса тоже. Дорогая Паула, через несколько дней Рождество, чудесный семейный праздник, а я снова не могу быть с тобой и детьми, надеюсь, скоро настанет день, когда я смогу навсегда остаться с тобой, дорогая Паула.
Верный тебе и любящий тебя Йозеф».
«Добрый день, мои родные Маша и дети Борис, Миша и Лина.
Я был в опасном положении, но теперь лучше стало. Хотя здоровье неважное, быть может, отправят на поправку домой. Хорошо бы повидать своих родных. Здесь жизнь в лазарете, правда, хорошая. Мне питания хватает, и питание все хорошее и сытное, но здоровье очень слабое, долго не поправиться.
Не знаю, как у вас положение, а здесь все дорого. Маша, если есть возможность заготовить яиц, то запаси, за это время дороже будет, да и масла заготовила бы, то хорошо бы. Картошки сади больше. Как вы паек хлеба получаете? Я не знаю, сколько. Ну, затем и до свидания. Пишите ответ сразу.
Известный вам Ваня».
Война – всегда жестокость и бессмысленность. Таких как Буданов, наверное, было сотни тысяч с обеих сторон – убийцы, мародеры, насильники. Война все спишет. Но были и другие. Тоже с обеих сторон. Запомнился рассказ одной бабушки, которая была в оккупации. Для нее оккупант – это немецкий солдат, который заботился о ней, когда она заболела. Приносил лекарства, сладости.
В любом случае ответственность за войну несут политики и высшие военные чины. Солдаты - только исполнители их воли. Советский солдат, нарушивший присягу и перешедший на сторону врага, дезертир и предатель. Немецкий солдат, совершивший те же действия тоже дезертир и предатель. При нарушении воинской присяги - мотивы вторичны – идейные соображения (антифашист, антисталинист) или трусость. Факт – дезертир и предатель. Разве можно судить солдата за то, что он исполнял свой воинский долг?
Так распорядилась история, что немецкий солдат – оккупант, а советский – освободитель. У них не было выбора. Как не было его у советских солдат в 1956 году в Венгрии, в 1968 году в Чехословакии, в 1979 году в Афганистане. Приказ командира – закон для солдата.
Именно поэтому 22 июня день памяти и скорби по всем погибшим в той войне. День, в который лучше помолчать, а не устраивать пиар-пляски на костях и тостами «за всех, кто 22 июня 1941 года огнем встретил гитлеровскую мразь». Эти - «наши», а эти - «не наши».
Это не только гнусно, но и невеликодушно. Тем более, что пример великодушия у нас перед глазами.
На Бородинском поле стоит памятник всем погибшим в битве Отечественной войны 1812 года (именно всем), на одной из восьми граней которого золотом выбито: «Европа оплакала падение храбрых сынов своих на полях Бородинских».
На открытии памятника присутствовали участники той войны, вдовы, матери, потерявшие своих сыновей. Прошло всего чуть более четверти века с момента тех событий. Но вместо ненависти и ожесточения к поверженному врагу слова уважения и великодушия - «храбрые сыны».
В 1932 году памятник был разрушен, а металлические части сданы на металлолом. Знаковый штрих того времени. Времени, с которым мы до сих пор никак не можем распроститься. Времени, в котором продолжаем делить на своих и чужих . Времени, в котором земли мемориального комплекса Бородинского поля распроданы под застройку коттеджами.
Прощание со сталинизмом не только в разоблачении и предании гласности преступлений тех лет, но и в умении увидеть во врагах «храбрых сынов» …чужих. Нужно только время.
