Итак, «Мисс Москва» Оксана Воеводина вышла замуж за короля Малайзии Мухаммада Пятого. Дворец, хиджаб, «много денег, машин, все дела» (расчувствовавшись перешел на знаменитый хит Чижа). Новостные ленты подливают масла в огонь: Оксана не просто красавица, а еще и умница: бакалавр экономики, магистратура на английском языке, дизайнер: «сама сшила купальники всем участницам конкурса». «Социально ответственная»: деньги переводила в благотворительный фонд. Экономная (хотя б по части воды): участвовала в фотосессии «Не засиживайся в душе дольше 20 минут, помни о детях Африки».
По мнению Воеводиной, «мужчина должен быть главой семьи и зарабатывать не меньше, чем женщина» – тут уж нефтяная Малайзия постарается.
Без малейшей иронии, Оксана – почти идеал. А вот король её (постараюсь без ревности) всё ж не самый-самый. И в Малайзии своей «непопулярен, его московская свадьба осталась незамеченной». И вдобавок он у них «избираемый, сроком на 5 лет». Типа президента, причудливые малайцы так назвали. Значит, дети будут не принцы-принцессы. Впрочем, злых каментов про «ислам-гарем-плетка» и т.д. вы и без меня обчитаетесь.
Меня же «добивает», что и семья, родители Оксаны – реальное собрание талантов: благородный врач, помогал детям Донбасса, пианистка-композитор.
Здоровая казацкая семья. И всё это богатство «зашито» в генах!
Тут перед глазами и встает во весь рост Нартов, второстепенный, в общем, персонаж моего романа «Вещество веры». Его, нартовские, жгучие как крапива, идеи-сомнения и заслонили сейчас все прочее.
Роман особо рекламировать смысла нет: публиковался в журнале, отрывками - в газетах, получил полторы премии (половина – выход в финал конкурса «Нон-конформизм»-2014 «Независимой газеты»).
Но процитировать – все ж тянет:
В страдательном восприятии нынешней жизни он не был оригинален, но главной «болевой точкой», Нартов весьма отличался от сослуживцев. И всё, что он говорил уже, наверное, сотню раз в самых высоких кабинетах, Нартов «вывалил» на Румянцева.
Подурнение нации – вот главное, что его занимало, заботило, бесило, просто убивало. «Нация, Генофонд, История, Будущее». Он придвинулся к Андрею и начал:
— Меня еще в восемьдесят, не помню каком, году, еще при Меченом просто как обожгло. Показали первые конкурсы красоты, и девчушки наши по миру побежали. Тогда и ударило: «Гены, геномы!» Ведь издавна признавали, мы все ж красивая нация, женщины наши! У меня полное историческое досье. А ведь общая красота… если подойти арифметически, даже… среднеарифметически — что получится? Если все красавицы вот так полетят, то кем мы станем через поколение-два?
А там и ученые поехали, и хоккеисты. Ведь тоже, не только физическая стать — «все красавцы удалые»! Да мы ж не просто дурнушным — чахлым, уродливым народцем станем!
Лес новый вырастет, нефть, газ поищут — еще найдут! Это все — тьфу! (если Альберт Нартов доходил до этого места в состоянии подпития — в стену летела пепельница, или стакан) А они, суки! Они ж… вот так, всю нашу красоту в генах к себе вывезут.
А-а, был бы я диктатором, железным диктатором — но только по одному пункту. Экономика эта… вывоз бабла, Совместные Предприятия — да хоть подавитесь! Тут хозяйский инстинкт раньше проснется. Раньше, чем все разворуют. Все финансовые, прочего дерьма потоки — всё выправится.
Вот только для чего? Нам-то что тут останется делать? А там, нет, ты представь: сидят эти юные америкашечки, лопочут по-своему — и зыркают по сторонам своими красивыми серыми, синими, карими! – своими… НАШИМИ глазами!
Тут Альберт Григорьевич переходил на такой яростный, придушенный шепот, так выразительно заглядывая в глаза, что многие слушатели жалели о предыдущей стадии, с метанием пепельниц. «Пепельница – что! От нее увернуться можно!»
А тут… Картина Репина: «Иван Грозный и сын его (допустим, пытавшийся слинять в Лос-Анжелес) Иван».
— Помнишь, когда ещё с этими… клюшечниками воевали, когда они своего тренера Виктора Тихонова съели? Тренера хок-кейного (пояснил он на случай, если его горький упрек «клюшечникам» не поняли). Было же тогда предложено здравое правило: отыграй здесь до двадцати пяти лет, передай юным своё мастерство, ну и катись в эту Канаду. Тут кстати и еще момент имеется: после двадцати пяти он там русским останется, а в семнадцать — еще вопрос. Вот такой и у меня законопроект: ну тянет тебя в Голливуд этот сраный — ладно. Родишь здесь двух дочек, оставишь их бабкам-дедкам, которым от государства будет спецпомощь. Пускай они, если дочку не сумели воспитать, на внучках небось не лопухнутся. Тогда и езжай себе, топ-топай-модель, успеешь еще там подстелиться! Или хотя бы одну дочку роди. И не только это касаемо актрис, моделей. Шлюшка любая, оформляется в турэцкий бордель (хотя какая разница!), если красивая – этому же закону подлежит. Ведь красота – это как… как общая температура. Убрали молекулки порезвей — и похолодало. Всем похолодало! И во всей стране красавицы стали чуть менее красивые. Приятные – чуть неприятнее. Дурнушки – еще дурнее. И ум, и сила, и здоровье – все же в генах. Все с ними и уйдет. Селекция… У-ф. Вон Петр Первый за янтарную комнату подарил королю Прусскому три роты солдат-великанов. По два метра с лишком. Тот прусак тащился с них. Ну и где теперь та янтарная, хрен ее в душу, комната? А мы все, ВСЕ мы стали чуточку ниже.
Но не только в мечтах и подобных речах избывал свою страсть полковник в отставке Нартов. У нас еще бывает, что деньги, а иногда и хорошие деньги, а порою и очень хорошие деньги липнут к тому, кому просто “не до того”. Трем более-менее наворовавшимся Фондам, и одному Фонду, не воровавшему никогда, он предлагал свою программу. Под лозунгом «Красоту спасем мы!» Тут тебе и перекличка с Достоевским. «Сбережение генов» — А тут намек на какой-то не то Государственный проект, не то ГосИдею.
Кумекали, кряхтели нартовские дружки и слушатели, заметая осколки пепельниц повдоль стен, и наконец решились.
В общем, как Чапаев в анекдоте, я магистратур (на английском) не заканчивал, но все ж скажу: «Oxana! Get back!»
Пусть на моем ломаном ихнее Get и прозвучит как наше-твое казацкое Геть! - но смысл-то ровно противоположный. Как и всё у нас.
Вертайсь.
