Этот текст для интернета слишком велик по объему, не каждый виртуальный читатель его осилит. Но возможности и желания сокращать нет. Кто прочитает, тот прочитает.
Сын попа
Это случилось лет пятнадцать назад. Ехал по одной из Магистральных улиц Москвы. Маршрут хорошо знакомый, так как проезжал его через день. Знаю. Метров через сто надо будет притормозить. Нерегулируемый переезд. Одноколейка, соединяющая цеха завода, по которой два-три раза в сутки тепловоз толкал пару вагонов. В общем, в этом месте попасть под поезд надо умудриться. Я умудрился. Пришел в себя, когда увидел над собой буфер вагона. Он насквозь прошил машину. У меня, за исключением легкого шока, ни одной царапины.
Это был уже не первый случай, когда я скорее должен был бы погибнуть, чем выжить. До «встречи» с поездом был убежден, что все дело в моей везучести. После этой жуткой аварии окончательно уверовал, что Бог есть, и он почему-то меня бережет.
Мне трудно было назвать себя тогда верующим человеком. За несколько лет до «встречи» с поездом под большим нажимом окрестился. Но одним обрядом крещения истребить в себе годами насаждавшийся атеизм очень проблематично. Еще лет десять мне потребовалось, чтобы прийти к почти безоговорочной вере. А еще через несколько лет узнал, почему меня Господь бережет.
Несмотря на историческое образование, история собственной семьи, как и большинство «активных строителей коммунизма», меня не интересовала или почти не интересовала. Тогда было принято больше думать о «светлом будущем, а история семьи начиналась только с 1917 года.
Поэтому, когда заинтересовался тем, кто я и откуда я, рассказать было некому – «иных уж нет, а те далече». Да и то, если, разбираясь в подвале дома, не нашел бы случайно огромный фотоальбом в шикарном сафьяновом переплете, вряд ли бы занялся своей родословной. В альбоме – фотографии начала ХХ века. Этот альбом и стал отправной точкой в моих генеалогических изысканиях.
Альбом принадлежал маминой семье. У мамы, как и у отца, была достаточно редкая фамилия – Фисейская. Но, если про Янсюкевичей знал почти наверняка, что все они братья и сестры, то про Фисейских не знал практически ничего. Любопытная деталь. Моя бабушка, выйдя замуж, оставила девичью фамилия – Долина. Также поступила и моя мама – всю жизнь (два замужества) она оставалась Фисейской.
Бабушку и дедушку – бабу Машу и деда Васю -, которые всю жизнь прожили в Саратове, помню хорошо. Два очень красивых человека, но, как мне казалось до недавнего времени, прожившие ничем непримечательную жизнь. Он – главный бухгалтер в заготконторе, она – инспектор в саратовском комитете по делам искусства. Да, еще дедушка прошел всю войну. Но мне, мальчишке, он, как участник войны, был неинтересен. Из наград медаль «За отвагу» да орден Красной Звезды. Вот если бы Герой Советского Союза или хотя бы кавалер орденов Ленина и Боевого Красного Знамени. Я, как и многие подростки, хорошо знал иерархию боевых наград. Что можно сказать? Этому моему идиотскому снобизму имеется единственное и очень слабое объяснение – мой незрелый возраст.
Я никогда не задумывался, а откуда они родом, мои бабушка и дедушка. С мамой все понятно. Родилась в СССР, закончила, школу, институт. А бабушка, дедушка? Ведь им к 1917 году было 15 и 19 лет соответственно. Кем-то были до революции они, их родители. Если про бабушкиных родителей мама хоть что-то рассказывала – купцы, торговали рыбой, был свой дом, то про семью дедушки молчок. Правда, я и сам не очень интересовался. Вроде, как незачем.
Только перед смертью мама приоткрыла завесу тайны фамилии Фисейских. Ее дед Константин Фисейский был священником в одной из деревень Саратовской (ныне Пензенской области). Примерно в 1929-30 годах его убили. По словам мамы, «строители новой жизни» его выволокли из храма и утопили в выгребной яме.
Я списался с саратовской епархией, и мне подтвердили, что действительно Константин Фисейский погиб, но подробностей не знают. Его вдова, моя прабабушка переехала в Электросталь к своей дочери Варваре. До 1928 года этот подмосковный городок носил почти поэтическое имя Затишье. Тетя Варя – старая дева, которая в мои детские и юношеские годы еженедельно приезжала к нам из Электростали. В каждый приезд она мне покупала три мороженых «Ленинградское» по 22 копейки и еще дарила 50 копеек.
Варвара была очень словоохотливой тетушкой. Она рассказывала о работе в аптеке, о многочисленных кошках, но ни слова о прошлом. Только после ее смерти узнал, что она прошла всю войну.
Я думаю, что объяснение подобного молчания может заключаться только в одном – страх. Возможно, в таком же страхе могли жить мои бабушка и дедушка в 30-е годы прошлого века. Он – сын служителя культа, она – дочь купца. Только такого происхождения было достаточно, чтобы стать врагом народа.
Начальник ленинградского НКВД Заковский писал в газете «Ленинградская правда»: «Вот недавно мы получили заявление от одного рабочего, что ему подозрительна (хотя он и не имеет фактов) бухгалтер — дочь попа. Проверили: оказалось, что она враг народа. Поэтому не следует смущаться отсутствием фактов; наши органы проверят любое заявление, выяснят, разберутся».
Мой дед - бухгалтер, сын попа. Но ему «повезло». Не нашлось подлеца, кому он мог бы показаться подозрительным. То, что он «сын попа», властям было известно. В бабушкиных документах я нашел анкету, которую она заполняла при приеме на работу. Так на вопрос «кем был отец мужа?» она пишет: «священник, умер».
Больше по «вертикали» о своих родственниках по линии Фисейских на тот момент мне ничего узнать не удалось. Тогда захотелось выяснить, кто же еще носит фамилию Фисейский? Так сказать, пройтись по «горизонтали» рода.
Фисейская обитель
Год назад был на концерте органной музыки в Римско-католическом соборе Непорочного зачатия Пресвятой Девы Марии. Само по себе событие для кого-то и заурядное, но не для меня. Причин такой оценки у меня несколько.
Во-первых, потрясло, что в соборе был полный аншлаг. Даже не мог предположить, что у нас столько любителей этого инструмента. Значит, не все так плохо в датском королевстве – тянутся люди к прекрасному. Во-вторых, впервые побывал (хорошо звучит «во-вторых впервые») в российском католическом соборе. Концерту предшествовала служба. Спокойная такая и красивая. Наблюдая за ней, даже впал в ересь. Подумалось, что нам обывателям – православным и католикам делить? Веруем в одного Бога.
На следующий день после концерта задал этот вопрос своему приятелю-однокурснику, который служит уже двадцать лет в одном из храмов в центре Москвы. Отец Александр Шумский со мной согласился, что на обывательском уровне это вроде так, но есть серьезные разногласия на самом высшем уровне – кто «первее», патриарх или папа? К тому же имеется еще ряд церковно-идеологических противоречий, которые в обозримом будущем вряд ли будут разрешимы. Но я отвлекся от музыки.
В-третьих, это, пожалуй, самое главное. Сама музыка. Произведение Баха с длинным названием, которое списал из программки «Третья часть клавирных упражнений (Органная месса) исполнял один из самых известных органистов в мире.
«Несомненно, Бах придавал особое значение этому произведению. Не случайно среди всех органных опусов это сочинение стало первым, опубликованным при жизни».
Это тоже оттуда же списал. Я дилетант, и всей красоты органной музыки, наверняка, не уловил. Но полтора часа пролетели незаметно. Орган звучал потрясающе. Правда, только после концерта обнаружил, где располагался инструмент. Если я дилетант, то рядом точно были знатоки: «Это было гениальное исполнение», «я просто улетел от такого мастерского исполнения».
«Одного из самых известных органистов» зовут Александр Фисейский, который за месяц до концерта стал вновь обретенным братом (наши прадеды – родные братья). Правда, троюродный брат. Но так ли это важно, если есть возможность послушать Третью часть Клавирных упражнений в исполнении всемирно известного органиста.
С Александром Фисейским познакомился благодаря тем самым поискам «по горизонтали» в интернете. Фисейских оказалось много – поэты, артисты, студенты. Но я остановил свой выбор только на «всемирно известном органисте». Да, простится мне мое тщеславие, которое положило начало разгадки истории рода Фисейских.
Александр Фисейский – органист, информация о нем на нескольких страницах. Выпущено более 20 дисков, заслуженный артист, профессор Гнесинки. « 250-летие со дня смерти Баха А. Фисейский отметил уникальными сериями концертов, четырежды исполнив на родине великого немецкого композитора все его органные произведения. Начав эту уникальную акцию, посвященную памяти И.С.Баха в 6.30 утра, российский музыкант завершил ее в 1.30 ночи следующего дня, проведя за органом практически без перерыва 19 часов! Александр Фисейский был занесен в Книгу рекордов планеты (Российский аналог Книги рекордов Гиннеса)».
Родственник не родственник, но решил с ним познакомиться – благо, живет в Москве. В общем, уже через полчаса я звонил ему на домашний телефон. Представился, объяснил, по какому вопросу звоню. Александр Владимирович оказывается тоже занимается изучением генеалогического древа Фисейских. Он убежден, что все Фисейские – родственники. Договорились, что надо обязательно увидеться. И уже через неделю я еду Гнесинку на встречу с гипотетическим родственником. Первое впечатление – есть сходство во внешности с моим дедом, но аргумент для подтверждения родственных связей хиленький. Внушить себе можно, что угодно, чтобы обрести родственника в лице известного музыканта.
Но через полгода я получил более весомые доказательства нашего родства. С помощью саратовского историка удалось выяснить, что несколько поколений Фисейских были священнослужителями. Удалось докопаться до прапрадеда Макария, который служил в храме Иоана Воина в селе Ивановка Саратовской губернии (ныне Пензенская область). Умер он своей смертью в 1909 году. Мой прадед Константин Макарович после смерти отца служил в этом же храме. Его брат Николай Макарович – прадед органиста Фисейского.
В ту нашу первую встречу в Гнесинке Александр Владимирович рассказал свою версию происхождения фамилии. Когда я ее услышал, мне захотелось не только породниться, но и сменить фамилию. Версия его такова. Фамилия имеет греческие корни. Был такой царь Тезей. В русской транскрипции его имя может читаться как Фесей. От Фесея до Фисейских рукой подать. Получается красивая легенда – Фисейские ведут свой род от царей. Красиво, но маловероятно, а точнее, вообще, невероятно. Надо быть реалистом, иначе может получиться так: «В какой у нас палате Наполеон?» И, все-таки, когда Александр Фисейский был в Афинах, бродя по улочкам города, на одном из зданий комплекса православного монастыря, он прочитал название «Фисейская обитель».
Кто учился в советской школе, должен помнить постоянные призывы любить «Великую Родину СССР». Но любви у меня к «Великой Родине» - СССР не получилось. Как всякий пионер, гордился великой державой, но любить – увольте. Как можно любить то, что или никогда не видел, или просто чуждо. В свое время с удовольствием путешествовал по прибалтийским республикам. Очень симпатичный, но чужой для меня мир. Я уже, наверное, никогда не побываю на Дальнем Востоке, поэтому не могу сказать, люблю или не люблю этот край.
В моем понимании патриотизм сродни любви. Чувство, которое вдолбить невозможно, оно или есть, или его нет. Патриотизм – это ответственность за тех, кого любишь. Моя зона ответственности – семья. Только на нее хватает сил – любить и защищать. Семья – это тот «архимедов рычаг», с помощью которого есть шанс изменить наше общество. Она – единственный реальный путь в «светлое будущее».
Эти пафосные строчки родились у меня, когда я вплотную занялся историей рода Фисейских. Изучение истории собственный семьи – возможность самоидентификации, хороший шанс из «Ивана, не помнящего родства» превратиться в человека, помнящего и почитающего своих предков.
В этой главке я хочу рассказать о своем прадеде Константине Фисейском и о другом своем родственнике (очень дальнем), историю которого я узнал в ходе генеалогических изысканий. Анатолий Фисейский, сельский священник. Дядя и племянник. Отец Анатолия - Павел Макарьевич (брат Константина) - также был сельским священником.
Не раз приходилось слышать, что истинная вера может сохраниться только в условиях гонений и репрессий. Сложный и очень деликатный вопрос. Отчасти справедливо упрекают современную РПЦ в том, что часть духовенства живет в чрезмерном комфорте. Я понимаю, что вера и церковь, как один из институтов общества, не всегда одно и то же. Священнослужители те же люди с теми же человеческими слабостями. Но сможет ли РПЦ выглядеть достойно, если вновь подвергнется репрессиям и гонениям? Не сомневаюсь, что сможет.
За годы советской власти, особенно во времена сталинского режима, были уничтожены 200 тысяч священнослужителей, еще полмиллиона подверглись репрессиям. Эти цифры мне знакомы уже много лет. Страшные цифры, которые сегодня для меня наполнились личным смыслом. Среди этих двухсот тысяч погибших Константин и Анатолий Фисейские.
История семьи – это история страны. Фисейские жили в страшное время, про которое апологеты сталинизма цинично с ноткой оправдания говорили и говорят: « А что вы хотели? Достичь победы социализма без жертв невозможно. «Лес рубят, щепки летят». Мои предки и миллионы других погибших были тем «лесом». В результате « леса» -людей стало очень мало, остались «щепки» -люди с рабской щепочной психологией. Сегодня мы пытаемся возродить лес, но, сколько же должно пройти лет, столетий, чтобы эти хилые саженцы превратились в могучие деревья? Да и как эти саженцы смогут прорасти, если они до сих пор скрываются под грудой щепок?
Смерть каждого из Фисейских хронологически совпадала с тем или иным знаковым этапом истории советской власти. Константин Фисейский погиб в 1929-31 году. Точная дата неизвестна. 1929-й – год начала массовой коллективизации. В том году он находился уже в очень почтенном возрасте. Ему было 73. Он имел все шансы мирно упокоиться и отойти в «мир иной». Не дали. Началось истребление крестьянства под названием «коллективизация». Отец Константин был сельским священником.
В феврале 1929 г. ЦК ВКП (б) направило в областные и окружные комитеты партии письмо «О мерах по усилению антирелигиозной работы». Духовенство, активные рядовые верующие, органы церковного управления и религиозные организации были причислены в разряд противников социализма. Вслед за этим начались массовая ликвидация религиозных объединений, закрытие церквей и «изъятие» священнослужителей.
Уже в первой половине 1929 года в стране закрылось более 400 храмов, и темпы нарастали: в августе та же участь постигла еще 103 храма.
Особым рвением отличалась Саратовская губерния, где жили и служили Фисейские. По рассказам очевидцев, начальник Саратовского губисполкома поклялся сделать Саратовскую область безбожной.
Советская власть никогда не обременяла себя соблюдением законов. Она руководствовалась исключительно революционной и классовой целесообразностью. В сельской местности храмы закрывались «под колхозные нужды». С церквей скидывали колокола, с куполов – кресты, с кровли – железо. А сами изувеченные здания передавали под склады или клубы. То ли «колхозные нужды» были удовлетворены, то ли не выполнялся план по искоренению «опиума для народа», но с середины 1929 советская власть перешла на новую «технологию» - храмы стали взрывать.
Я надеюсь, что история храма Христа Спасителя в Москве хотя бы в «телеграфном» варианте известна каждому – взорван – восстановлен. Но сколько по всей России безымянных уничтоженных и не восстановленных до сих пор храмов?
Один из них - храм Иоанна Воина в селе Ивановское Лопатинского района Пензенской области. Последним его настоятелем был Константин Фисейский.
Я никогда не узнаю, как погиб мой прадед, но предположить могу. Последний его день мог быть таким. Он знает, что завтра власти взорвут храм. Храм, в котором служил его отец, и он сам прослужил почти двадцать лет. В этой ситуации для отца Константина есть только один выбор – принять смерть вместе с храмом. Он прощается с матушкой Анной (через четыре года они встретятся) и уходит на свою последнюю в этой жизни службу.
Утром в село приезжает уполномоченный НКВД с взрывниками. Обкладывают здание храма динамитом. К взрыву все готово. Кто-то из местных крестьян сообщает уполномоченному, что в храме находится батюшка. Непорядок. Приказа взорвать попа вместе с храмом не было. Уполномоченный со своими сотрудниками входит в храм и приказывает отцу Константину выйти из храма. Тот отказывается. Без особого труда 73-летнего старика вытаскивают из здания. В маминой версии его выволокли из храма и утопили в выгребной яме. В эту версию я не верю.
Посмотреть, как взрывают храм, собралось все село. Село большое, в нем тогда проживало около 2000 человек ( сейчас порядка 250). Все знали отца Константина – причащал, крестил, венчал. Не могли они допустить, чтобы убили их батюшку.
Я тешу себя надеждой, что случилось по - другому . Все готово к взрыву. В толпе крестьян стоит отец Константин. В момент взрыва у него не выдерживает сердце. Через минуту, когда рассеивается пыль, происходит чудо. Иоанн Воин устоял. Нет купола, разрушены стены, но он продолжает стоять. Таким «устоявшим» храм остается и сегодня.
Величие духа
Еще одно предположение, после которого только факты и документы. Выразить свое соболезнование вдове отца Константина приезжает племянник отец Анатолий Фисейский. О нем известно достаточно, так как его дело сохранилось в архивах НКВД.
На момент смерти отца Константина ему исполнилось 36 лет, и он служит в одном из сельских приходов Саратовской области. Случайность или совпадение, но после гибели Константина Фисейского отец Анатолий находился на свободе меньше года.
В 1931 году арестован по ст. 60 УК и приговорен к 2 годам лишения свободы и 5 годам высылки. Эта статья УК звучала так: неплатеж налогов и сборов по окладному страхованию. Вроде бы «экономическая» статья», за которую даже в те людоедские годы предусматривалась достаточно мягкое наказание – штраф или принудительные работы до шести месяцев. Откуда взялись два года лишения свободы, не знаю.
В 1931 году после освобождения служит в различных храмах Пензенской области.
«1934, 13 января – в один из приездов в Пензу был арестован за антисоветскую агитацию; содержался в тюрьме г. Пензы. В период следствия был многократно допрошен, обвинен в контрреволюционных действиях множеством свидетелей, привлеченных к делу, но сломлен не был и виновным себя не признал. В отношении советской власти высказывался: “Я ей подчиняюсь и больше ничего”.
Это «и больше ничего» дорогого стоит. Общеизвестно, как добывались тогда свидетельские показания. Невозможно осудить людей, даже священнослужителей, которые, не выдержав пыток и издевательств на допросах, лжесвидетельствовали против своих товарищей. Таких было большинство. Анатолий Фисейский был из того меньшинства, которое виновным себя не признало.
Приговор – 3 года лишения свободы за участие в контрреволюционной группе священников. Я не знаю подробностей этого процесса, но как он проходил, можно представить на аналогичном деле «группы священников» только уже в Коломне Московской области.
По делу о контрреволюционной деятельности Коломенского духовенства было арестовано порядка десяти священнослужителей. Вот как священник Кирилл Сладков в своей статье «Из церковной истории Коломны периода гонений на веру».
«После заключения в Коломенскую тюрьму каждый из священников был допрошен. Как правило, вопросы задавались всем одни и те же. И следователь, естественно, хотел услышать те ответы, которые ему были нужны. Как правило, к арестованным, отказывавшимся подписывать протоколы с ложными обвинениями против них, применялись непрерывные («конвеерные») допросы, длившиеся иногда по 20 и более суток. Изнурительные допросы сопровождались оскорблениями, угрозами, многочасовыми стояниями и побоями.
Но, несмотря на такие меры проведения допросов, обвиняемые по-разному вели себя на них. Некоторые выбирали путь полного соглашательства со следователем. Другие же наоборот, твердо и мужественно отрицали все возводимые на них обвинения.
Из протокола допроса священнослужителя Сердобольского Е. И.
«- Вы арестованы как участник контрреволюционной организации в городе Коломна. Вы признаете это?
- Да, я действительно являлся участником контрреволюционной церковно-монархической организации в городе Коломна.
- Дайте показания.
-«Моя же конкретная контрреволюционная деятельность заключается в том, что среди прихожан я проводил контрреволюционную агитацию против мероприятий, проводимых партией и Советской властью.
Далее Сердобольский Е.И. показал: «Хорошо, зная Руднева Н.И. и Самарина Г.В. как сослуживцев, враждебно настроенных против существующего политического строя. Они враждебно настроены против политики ВКП(б) и Советского правительства. Там, где представлялось возможным, среди населения проводили контрреволюционную организацию».
Такие признания «под копирку» последовали еще от нескольких человек. Так советская власть ломала людей. Но против Анатолия Фисейского оказалась бессильна. Она могла его уничтожить только физически.
Вернувшись из тюрьмы, Фисейский устроился разнорабочим в лесхоз. Но это не спасло его от очередного ареста.
1937, 26 ноября – арестован за антисоветскую пропаганду; содержался в тюрьме г. Балашова Саратовской обл.
1937, 16 декабря – приговорен к высшей мере наказания.
1937, 21 декабря – расстрелян в г. Балашове. Место захоронения неизвестно. Дело № 4563-п, 9671-п.
Когда я обратился к внуку Анатолия Фисейского тоже Анатолию, рассказать, что он знает о своем деде, ответ получил такой:
«Я из г. Сердобска, Пензенской обл, здесь же и родился в 1950г. Родословную свою не знаю. Родители так натерпелись от этой родословной, что об этом не разговаривали».
Не разговаривали его родители, не рассказывала моя мама, молчали миллионы наших родителей. Мы имели все шансы остаться беспамятными. Потомкам Фисейских повезло. Пусть и в Афинах, но у них есть своя «Фисейская обитель».
