Сразу признаюсь: собственно то, что впечатлительные филологи привыкли называть «народом», я вижу вблизи крайне редко – в последние годы я сумел себе придумать такой образ жизни, что помянутый народ я наблюдаю в непосредственной близости только у Малахова (еще было у Закошанского – но к нему я больше не пойду!). На подобные «ток-шоу» группы народа привозят специальными рейсами и, что принципиально важно, в кулисах часто дежурят крепкие парни, готовые в любой момент «выйти в эфир». Конечно, при наблюдении за «народом» в его естественной среде обитания градус адреналина повышается, но я, видит Дарвин, не настолько любитель экстрима.
Не буду отнимать хлеб у издателей покойного Ивана Алексеевича Бунина, не стану разгонять перо на объем «Окаянных дней», но и не высказаться совсем – не могу. Итак, я вновь посетил «Пусть говорят». За долгий период участия в этой «многосерийной» прелести я успел насладиться массой проявлений отечественной «духовности». На этот раз редакторы побаловали нас такой историей. В подмосковном городке школьник избил классного руководителя, причем, ни он, ни прочие «дети» даже не оказали помощь истекающему кровью учителю. За что я ценю бригаду Малахова – они привозят в студию категорически все! То есть не только, условно говоря, свидетелей «убийства», но и убийцу, и покойного – у которого еще и умудряются взять интервью, после чего Андрей старается как-то помочь ему советом, а то и делом. Более того, где-то в середине программы в студию приводят даже холодное орудие преступления и так же умудряются с ним побеседовать.
И на этот раз на диванчики привезли и побитого учителя, и хулигана, а так же их матерей, часть класса и еще что-то имеющее отношение к теме. Надо сказать, что у меня вначале возникли проблемы с собственной позицией – а это нонсенс: с позицией по ЛЮБОМУ вопросу у меня проблем не возникало никогда. Но здесь я не знал, на чью сторону встать (а ведь по жанру это предполагается). Дело в том, что виноваты и учитель, и ученик (а, как вы убедитесь ниже по тексту – «плохие» вообще все). Учитель (так называемый) – типичный закомплексованный лузер, молодой (чуть ли не 25-27 лет), но уже обмякший в форму переспелой груши, который смог устроиться лишь в школе, хотя амбиций у него не по талантам (завались) – и он, естественно, стал самоутверждаться на учениках. В итоге он нахамил - и спровоцировал одного из школьников. Однако мальчик оказался профессиональным боксером (надо же – я ожидал, что он в кружок юных физиков ходит), мускулы и кулаки у него были в лучшем развитии, чем дискуссионные навыки – и он нанес учителю несколько ударов. Очевидно, архаичная лимбическая система его головного мозга среагировала четко, а вот левая префронтальная кора, левая височная кора и левая теменная кора как-то не обнаружились, поскромничали.
В этой ситуации я, конечно, не удержался – и поинтересовался у мальчика, православный ли он (нам ведь тот же Первый канал сообщает, что сейчас в России православие стало уже чуть ли не поголовным счастьем)? Избивший учителя «ребенок» моментально признал свою принадлежность к православию. Только я попытался напомнить ему кое-что из христианства, как Андрей стал выводить на «сцену» новых героев – один чудеснее другого. Вообще, надо признать, что «духовность» буквально заполонила студию. Матери детей и учителя мгновенно сцепились друг с другом во взаимных обвинениях, милые православные дети в один голос (т.е. готовы к групповым действиям с отрочества!) заявили, что и правильно, что их учителя избили! Удивленный Андрей попытался узнать, а почему они не принялись останавливать кровотечение, но «дети» на его госдеповские подвохи отреагировали обезоруживающей местной логикой: так он ведь «всего» раза три ударил – причем, за дело… Бывший учитель этого класса (полностью, кстати, неуспевающего по всем предметам) обвинял во всем систему и зарплату, представитель школы обвиняла учителя, избитый учитель заявил, что он ни в чем не виноват (т.е. унижение ученика – это правильно).
Неизгладимое впечатление на меня, как на эстета, произвела учительница начальных классов той школы: она набросилась на полуживого пострадавшего коллегу, рассказывая, что вот у нее, мол, не забалуешь. Ха! Еще бы. Только вы бы ее видели: к ней, во-первых, близко не подойдешь – ибо монументальный бюст служит стационарной буферной зоной в жанре «батарея Раевского» между ней и любым потенциальным агрессором. Видимо, этот признак – следствие специфической эволюционной саги отечественных женщин, работающих на опасных объектах. Но наибольший душевный «комфорт» мне доставила зрительская аудитория. Ее, как обычно, колыхало (Бехтерев это называл «рефлекторным безумием», хотел от этого лечить, но его вовремя устранил народный любимец Сталин): профессиональные клакеры крыли истерикой сначала ученика (по мнению этих православных женщин – ребенка надо было либо посадить, либо сразу убить), а потом учителя. Я не смог выявить логической взаимосвязи между получаемыми от ведущего и свидетелей фактами и позицией (истерикой) зала, но генеральная линия их «партии» была карающей (и уже не так важно – какую из сторон). Подобная концентрация энергичных жертв масштабного апоптоза головного мозга – зрелище, я вам доложу, не для слабонервных. Зримым символом «духовной скрепы» нам явилась неоднозначная по композиции совместная фотография Путина и Медведева на стене в кабинете директора несчастной школы (директоршу журналисты сняли так же вполне достойным, «духовным» образом – снизу, исподтишка).
Однако вернемся к нашему будущему – к «детям». Хотя, собственно, детей я и не заметил – то есть, если вот ЭТО дети, то надо переписывать все толковые словари – от Даля до Ожегова и Шведовой! Например, большие вопросы у меня вызвала одна из девятиклассниц (она так же поддержала хулигана, избившего учителя): до, так сказать, внешней физической развитости и наряда которой, Софии Лорен было далеко даже в незабвенной роли Филумены Мартурано.
Незабываем примером разрекламированной почвенниками природной доброты восточных славян и замечательным образцом «загадочной русской души» был еще один «ребенок», который так же пришел поддержать своего одноклассника-хулигана. Назовем его условно «ты чë?!» - по его же единственной связной фразе, которую я расслышал. Все время присутствия «ты чë?!» в студии я производил геометрические вычисления, рассчитывая его путь (и скорость) передвижения до меня (или до полуобморочного учителя, или до ведущего) – и сопоставлял результат с возможной скоростью выбегания охраны из-за кулис. Использовав вначале Евклида, а потом все же Лобачевского, я пришел к неутешительным выводам по поводу модуля производной радиус-вектора – и вместо должных оценочных суждений по поводу «ты чë?!», ограничился громкой просьбой к операторам – показать этот субъект крупным планом и долго. Иными словами, я давно не наблюдал вблизи (и без специальных вольерных заграждений) существо столь переполненное агрессией ВООБЩЕ. То есть не по конкретному поводу, а по сути. Судя по пугающей моторной иннервации скелетных мышц головы и шеи, я сделал предположение о непростом состоянии мультиполярных нейронов в двигательных ядрах ствола его мозга. Это наблюдение так же отвратило меня от мысли лезть на амбразуру истины (все равно не оценят – в России всегда быстро предавали жертвенных героев).
Замечу, что уже после окончания записи – мои самостийные «диагнозы» получили практическое подтверждение. Я шел по коридору вместе с одной из дам-экспертов, как вдруг сзади послышался оглушительный треск, похожий на хлопок лопнувшего от удара молнии дерева. Оказалось, что это просто описываемый «ребенок» ударил кулаком в стенку (по всей видимости, в центре Останкино при двух десятках свидетелей, он все же решил выместить свою «духовность» в стенку, а не в окружающих). Подчеркну, что в отличие от напавшего на учителя, этот школьник боксом не занимается.
И вот теперь, сограждане, сами соображайте, какую «позицию» я должен был занять? На чью сторону встать. Лично я пришел к выводу, что мне в студии продемонстрировали абсолютно гомогенную среду, которая характеризуется схожими внешними антропологическими, социальными и поведенческими признаками и продуктами деятельности. Потерпевший, нападавший, их родители и «коллеги», а так же родная зрительская аудитория играли вариации на одну и ту же тему – иллюстрацию к неравномерности эволюционного процесса и проявлению самых кошмарных архаических рефлексов, унаследованных от рептилий и прочих «родственников». Однако в наше время к продуктам агрессивного атавизма лимбической системы добавились и такие прекрасные вещи, как различного рода патологии и социальные комплексы.
Единственный, кто мне как-то скрасил впечатление от лабораторной работы с палеоантропологией – это Паша Пушкин: очаровательный контр-тенор, с которым мы давно знакомы (и даже несколько лет назад пели в концерте дуэт «Lippen schweigen» из «Веселой вдовы» Легара). Его тоже позвали поучаствовать, но он практически не смог пробиться к выражению мысли. Ожидая «встречу с прекрасным» (с «народом»), мы весело прогулялись по длиннющим коридорам Останкино. Особенно нас «вдохновил» пункт сбора пожертвований на что-то очередное православное при входе: то есть, вот вы прошли полицейского, металлоискатель, потом еще одного полицейского и второй турникет – и сразу упираетесь в иконовидный плакат и прозрачную коробку с деньгами, которые, в свою очередь, служат изгородью закусочной – а из нее пахнет котлетами и курицей. Кстати, у лифта стоит еще одна прозрачная урна с дыркой и крестиком для пожертвований, но уже без плаката (тем не менее, в нее тоже кидают). А вот уже чуть поодаль появляется выставка фотографий с непонятными глянцевыми головастиками и портретом Гагарина. Таким образом, именно со сбора на православие и с закусочной начинается путь к глазам и сердцам миллионов телезрителей нашей феноменальной родины.
