Я не знаю точно, кто организовал страшные теракты в Париже, кто стоял изначально и стоит теперь за тем же ИГИЛ. Скорее всего, правы эксперты, утверждающие, что однажды террористы попросту вышли из-под контроля циничных прагматиков и начали собственную, никому неподконтрольную смертельную игру. Мне очевидно одно: исполнители терактов – это фанатики, готовые в любой момент умереть за идею, для которых война – единственная возможная самореализация, которым для осмысленной жизни нужна смерть. И чужая, и своя.
Но расплодившиеся фанатики – не сборище самоубийц с бомбами, как, возможно, представляется кому-то. Это в том числе и великолепные, прошедшие лучшие университеты мира, стратеги и тактики, которые куда эффективнее, чем их отцы и деды, будут играть на любых противоречиях между Россией и Западом, регулярно взрывая и русских, и американцев, и европейцев. Напомню, терроризм в том виде, в каком мы его больше всего боимся (взывы бомб в общественных местах, захват заложников, угоны и взрывы самолетов) родился в условиях холодной войны между СССР и США. Обе эти державы финансировали и террористов, и «борцов за свободу», которые потом террористами стали.
А потому я точно знаю: в условиях начавшейся новой холодной войны между Россией и Западом террористов не остановить. Это – аксиома, которую, на мой взгляд, должен зарубить себе на носу каждый, кто тоскует по временам, когда мы выясняли отношения с американцами в разных горячих точках планеты. Каждый (а таких, если верить ВЦИОМ, больше половины россиян), кто считает главным противником России именно Штаты и их союзников в Европе.
Здесь кроется главный вызов тем, кто живет в России. Если Россия действительно хочет обезопасить себя от терроризма, у нее есть два варианта поведения, два пути, два решения.
Вариант первый – обвинить Запад в отказе от сотрудничества и развиваться в парадигме «каждый за себя», повторяя мантру «а при Сталине терактов не было». Всеми возможными способами от ограничения полетов до введения выездных виз установить новый железный занавес и максимально авторитарный, фактически диктаторский режим. Этот путь (за который, возможно, с радостью проголосует большинство), плох не только потому что он чреват окончательной ликвидацией любых прав и свобод человека (эта «лирика», увы, мало кого здесь волнует), но прежде всего потому что он тупиковый. История (в том числе и СССР) убедительно доказала: закрытые общества долго не живут и рано или поздно с кровью разваливаются. Воссоздание закрытой России, какой бы убедительной логикой его ни оправдывали – прямой путь к распаду страны.
Вариант второй и, по моему убеждению, единственно правильный – всерьез, а не на уровне риторики, объединиться с теми, с кем при всех разговорах о «гейропе», «пиндосии», духовных скрепах и особом пути у нас все-таки куда больше общего, чем с религиозными фанатиками, для которых жизнь человека на земле не значит ничего, которые готовы убивать мирных жителей и умирать за убеждения.
Несмотря на то, что за последние пару лет Россия сделала все, чтобы поссориться с Западом, именно теперь, после Парижа у нас появился реальный шанс помириться и объединиться на основе главной общей ценности. Эта общая ценность – абсолютный приоритет человеческой жизни над любой идеей. Уважение к человеческой жизни.
Для того, чтобы помириться и вместе победить терроризм, будет необходимо измениться. Невозможно объединяться на основе уважения к жизни человека и одновременно оставаться несвободным обществом, в котором человек – орудие в руках государства. Которое одобряет закон Димы Яковлева и мирится с полицейским и судебным произволом. Которое готово возненавидеть соседа просто потому, что сосед захотел жить иначе.
Понятно, что ни общество, ни власть не смогут измениться сразу. Но вектор перемен и готовность меняться придется публично обозначить предельно ясно. Вот, что должны понимать те, кто не хотят повторения парижского сценария в России и тем более каждый, кто ставит свой профиль на фоне французского флага.
