Иду за хлебом по местному «тротуару» - тропинке, что вьётся вдоль деревенской улицы. То скрываюсь в вишнёвых зарослях, а то выныриваю на вытоптанные «пятачки» у ворот.
Возле Кумушкиных на лавочке собрался «совет старейшин» - загорелый, как южноамериканский плантатор, дед Петро в соломенной шляпе, дед Лыков – в выцветшей кепке и затёрханном пиджачишке и сам хозяин, дед Кумушкин – в овчинной жилетке, шерстяных штанах и в войлочных чунях. Жарковато ему, думаю я: на дворе стоит «бабье лето», и денёк выдался ласковый и лучезарный.
Всё внимание триумвирата обращено в мою сторону, и я, как это и принято в сельском общежитии, чинно, но чётко здороваюсь, не доходя несколько шагов.
- Давно ли из Москвы? – радушно спрашивает дед Петро.
- Вчера приехала.
- А-а-а… Ну, подожди, мы у тебя шось спросим.
Останавливаюсь. Повисает небольшая пауза.
Сухонький Лыков прищуривается:
- Ну, и как там Путин?
Варианты ответов роем проносятся в голове: «да откуда ж мне знать!», «я с ним чай не пью!», «вы ж его каждый день по телевизору видите», «в каком смысле?», «я за ним не слежу» и пр. Но я выбрала, как мне подумалось, самый безопасный, и сказала, пожав плечами:
- Да нормально вроде...
- Нормально?! – Лыков аж подпрыгнул от возмущения. – На третьем сроке развёлся! Это безобразие, распущенность!
- Зато за него теперь все спортсмены, - веско заметил дед Петро. И пояснил, специально для меня:
- У него новая баба – спортсменка.
Тут я не удержалась:
- А все бабы разведенные – против него. А разведенных – намного больше, чем спортсменов. Ничего он и не выиграл, получается.
Деды загомонили, стали качать головами, отдавая дань моему государственному уму.
- А энта баба, первая, где? – заинтересовался Кумушкин.
Я развела руками – откуда ж мне знать.
- Он её в монастырь загнал, - просветил меня Лыков.
Наступило молчание – благоговейно-угнетённое.
- Лучше б он её своим заместителем сделал! - вдруг сказал дед Петро и хлопнул себя по колену.
- А Медвежонка куда? – хихикнул Кумушкин.
- А Медвежонка – в монастырь! – вскричал Лыков, и деды заулыбались – эта идея им явно была по душе.
Я решила двинуться дальше, но дед Петро сделал предостерегающий жест - общение не закончено.
Лыков скорбно вздохнул:
- Посадят Путина за многоженство! Берлускони 7 лет дали. А ему 2 года дадут.
- Чё-то мало – два, - возмутился Кумушкин и от несогласия задвигал ногами в чунях. – Больше дадут! Он же нарушил закон церковный!
- Ну и что! – авторитетно заметил дед Петро. – Ему можно нарушать, он из коммунистов, он Бога не почитает.
- Хо, из коммунистов! – заспорил Кумушкин. – А Патриарх Кирилл не из коммунистов?!
Все задумались. Мне на какие-то мгновения тоже показалось, что Патриарх Кирилл – из коммунистов. Но я отринула наваждение и вежливо заметила:
- Патриарх – из церковной семьи. В биографии написано.
- Писатели! – взвился Кумушкин. – Ты их читай больше! Брехня на брехне. Ты его видала?
- Кого?
- Патриарха.
- Да.
- Почему он Божье установление нарушил?! Если у него баба больная, он обязан её докормить. А Патриарх чё, рази он его приструнил?
- Не помню, - честно сказала я, и почувствовала себя виноватой – и за свою неосведомлённость, и за развод Путина, и за либерализм Патриарха.
- Путин нарушил закон Божий, - видя моё раскаяние, скорбно продолжил Лыков. – Добром это не кончится.
- Или посадят, или убьют, или помре. Отравы подсыплют, как Сталину, - дед Петро даже вспотел от этой мысли. Он снял шляпу и вытер крупный лоб носовым платком. – Если в этом году будет недостаток продукта, они его живьём съедят!
- Да кому он нужен? – усомнилась я.
- Кому нужен, те и съедят! Ты на него погляди: он никуда не гож – ноги трусятся, ходит еле-еле.
«Ну вы ж говорите, что у него жена – спортсменка. Значит, есть здоровье, если второй раз женился!» - подумала я, но благоразумно промолчала.
- Ладно, иди, - разрешил дед Петро. – И передай в Москве - пусть не дуракуют. Женился – живи, не дергайся. Чё ты за мужик, если с бабой не можешь справиться?!
Деды горестно закачали головами. Воодушевлённая наказом, я спешу по дорожке. Золотится день, голубеет небо, отдыхают чернозёмные огороды, в куче песка увлеченно возится правнук деда Петра, что-то строит. Родная земля…
