Когда Михаил Прохоров вступил на путь политика в июне этого года, многие подумали – наконец-то хоть одно политическое дело будет налажено по-деловому четко и ответственно. Собственно, если «эффективному менеджеру» Прохорову доверили свои политические судьбы люди, не первый год штурмующие общественные высоты, значит, он справится. А откуда, собственно, взялась эта уверенность, что крупный бизнесмен сможет легко переквалифицироваться в политика? С чего бы методам управления крупным бизнесом оказаться пригодными для работы с живыми людьми?
Ответ прост – наша ментальность с крепко засевшей мыслью о добром и всесильном «царе-батюшке», достойном нас, холопов, в очередной раз выставила нас на посмешище. Мы в каждом встречном готовы видеть хоть президента, хоть лидера, хоть господа бога. С полгода назад кричали: «Навального в президенты», сейчас возникла фигура Охлобыстина. Прохоров встал в один ряд с ними. Между тем сила Михаила Прохорова была не далеко не в правде, как убеждали его рекламные плакаты, а в идее, которую он собой олицетворял. Деятельный,
самостоятельный, ответственный человек. Предприниматель, которому знакомы проблемы всех инициативных людей в нашей стране – бюрократия, проверки, давление сверху и масса других искусственно создаваемых неприятностей. Объединить людей ради позитивных изменений, привести к избирательным урнам тех, кто пашет денно и нощно ради своих семей и знать не хочет о политике, – задача тяжелая, но подъемная. Однако было допущено две ошибки, которые привели к краху Правого Дела Михаила Прохорова.
Ошибка первая: привычка к бизнесу.
Привычка к жестким бизнес-методам управления взяла верх над Прохоровым-политиком. Вместо того, чтобы объединяться вокруг идей (а их и у
самого Михаила Дмитриевича, и у экспертов было немало), ставка была сделана на личность самого Прохорова или на классовую, так сказать, принадлежность. Жесткие авторитарные методы управления привели к чехарде во многих региональных отделениях. Петербургское отделение перетряхивали не один раз, в результате чего спонсор, намеревавшийся инвестировать в предвыборную кампанию ПД в Питере, предпочел отойти в сторону. Из московского отделения изгнали медийного и социально активного адвоката Трунова. На его место назначили того самого Андрея Дунаева, который возглавил контрпереворот. В Новосибирске главой партячейки назначили Анну Терешкову, жену хлебного монополиста и по совместительству видного регионального единоросса. Однако сместить в регионах всех нелояльных к Прохорову не удалось – то ли «скамейка запасных» оказалась коротка, то ли руки не дошли. Результаты этой «работы» аукнулись на съезде – глава калининградского отделения, наиболее успешный общественник последних лет Константин Дорошок оказался в числе делегатов без права голоса. Именно его восстановила в правах мандатная комиссия. Да и иных недовольных кроме делегата из Иркутска замечено не было. Ошибка вторая, фатальная - штаб. Назначение команды методологов (В.Шайхутдинов, Т.Сергейцев, И.Валитов, Д.Куликов) в избирательный штаб партии вызвало в обществе недоумение и разочарование. Журналисты обоснованно жаловались на закрытость, недружелюбность и высокомерие штабистов. Получить комментарии там было невозможно. Политтехнологи со шлейфом профессиональных провалов,специфическим мировоззрением и странным методами работы жестко контролировали «доступ к телу», ограничивая Прохорова от влияния тех, кто мог разоблачить их и их идеи. Знал ли об этом сам Михаил Дмитриевич? Конечно, знал. Неслучайно на заседаниях штаба вплоть до конца августа присутствовали известный экономист и общественник Ирина Ясина, руководитель Фонда «Общественное мнение» социолог Александр Ослон, экономист Владислав Иноземцев. Прохоров хотел конкуренции. Об интеллектуальном продукте штаба стоит сказать отдельно. Идеи штаба отличались левизной, масштабностью и бессмысленностью: предлагалось то построить высокоскоростную железную дорогу параллельную Транссибу, то отменить частную медицину, то вывести все средства из американских казначейских обязательств, то включить в программу пункт о том, что каждый обязан быть здоровым.
Заседания штаба к концу августа неизменно заканчивались руганью. Лидера не устраивали тексты методологов, но и альтернативные варианты он публиковать не спешил. Сам штаб Правого Дела отличался нечистоплотностью в работе. Заказывал тематические доклады и просил руководителей групп предоставить списки экспертов. А те потом жаловались, что во время работы к ним приходили гонцы из штаба и предлагали за немалые деньги бросить группу и поработать отдельно.
Когда стало ясно, что первая версия манифеста провалилась, а штаб так и не сумел выдать ничего стоящего, Прохоров привлек к работе двух других опытных экономистов, которые подготовили вторую версию манифеста в обмен на полное невмешательство штаба. Что и было сделано, но оказалось поздно. Отсутствие внятной идеологии повлияло на наполняемость федерального списка. В нем кроме М. Прохорова, Р. Шайхутдинова, А.Любимова и Е.Ройзмана никого и не было. От сотрудничества с Правым Делом отказались Вадим Дымов, Сергей Петров, Константин Бабкин, Чулпан Хаматова, Борис Акунин, Дмитрий Быков и многие другие. Не слишком ли много отвергнутых и отказавшихся?
Идея пригласить Аллу Пугачеву возникла еще в начале августа, когда стало понятно, что федеральный список пуст. Евгений Ройзман стал другой публичной и привлекательной для избирателей фигурой – и одновременно рубежной чертой для Кремля. Приход Ройзмана означал, что партия окончательно отходит от праволиберальной риторики и переходит на левое идеологическое поле, зарезервированное для Рогозина, Справедливой России и части ЕдРа.
Каков итог? Михаил Прохоров как лидер Правого Дела – первый значимый провал в политической режиссуре Кремля. Излюбленный сценарий методологов – доведение ситуации до рукотворного кризиса, а потом триумфальный выход из него, был реализован в первой своей части. Вот только было ли спланировано, или же методологи не умеют работать иначе?
Бывший лидер Правого Дела прекрасно знал правила игры, отписанную ему политическую «поляну» и расположение «красных меток». Дмитрий Медведев несколько раз встречался с М. Прохоровым и публично желал ему успеха. Это дорогого стоит. И как-то незамеченным прошел короткий спор между ними, когда Д. Медведев настаивал на правом уклоне для партии, а М. Прохоров утверждал, что различия между правыми и левыми не важны. Оказалось, что важны. После напоминания из Кремля во второй половине августа работа штаба даже была свернута на несколько дней. Однако выводы сделаны не были – штаб остался на месте, «левый поворот» был закреплен. Вкупе с патологической неспособностью штаба работать с живым материалом –договариваться с людьми, прислушиваться к мнению других партийцев, отказаться от монополии на идеи, это привело к краху первого политического проекта Михаила Прохорова. И собственно, сделало его политиком.
