Конечно, самым значимым событием последних дней стал приговор Навальному и Офицерову – 5 и 4 года соответственно. Якобы за «украденный» ими лес на 16 млн. рублей. (Офицеров официально лес купил и заплатил 15 млн., на что есть все документы, а Навальный вообще рядом стоял.) Интересно, что одновременно заместитель префекта СВАО И. Рейханов осужден на те же пять лет, но условно, причем сумма «мошенничества», которую ему вменяли в вину, составляет 376 млн. рублей. В чем смысл столь разных приговоров? – Наверное, в том, что покусившийся на 376 млн. хотел, как лучше, а Навальный хотел, как хуже.
Я был абсолютно уверен, что Навальному дадут условный срок. Т.е. все логические и прочие соображения говорили: только условный приговор. Но, как прокомментировал Павловский на «Дожде», во власти есть ястребы, которые, как Бастрыкин, любят кровь по утрам, и есть более-менее вменяемые обычные чиновники, которые хотели бы обойтись малой кровью, как Собянин.
Небольшое отступление по поводу возможного условного срока для «врага». Когда, в феврале-марте 1981 года, судили в Харькове моего отца, один знакомый, ходивший на суд, перед приговором объявил нам, что приговор может быть только условный или оправдательный, поскольку дела, фактически, нет. (Обвинение, действительно, состояло из фраз типа: давал читать сочинение Солженицына своему приятелю, подписал такое-то письмо и т.д. «с целью свержения советской власти».). Но логика здравомыслия – это не логика системы. Если в машину КГБ (СК) запущено дело, машина произведет ВСЕ необходимые операции в соответствии с теми характеристиками, которые в этой машине предусмотрены. Отцу тогда дали максимальный срок по 70-й ст., семь плюс пять.
Сегодня мне смешно: как это я мог подумать, что нынешняя система не похожа на советскую и будет действовать, исходя из каких-то общепринятых прагматических соображений о благе своем и благе страны, как это было еще в 90-е. Сегодня мы очень напоминаем СССР в разгар андроповского времени. Андропов уже был смертельно болен, КГБ покончила с Московской Хельсинской группой, «Хроникой текущих событий», а по улицам ходили патрули и проверяли, почему прохожие днем не на рабочих местах.
Я воспринял приговор Навальному почти панически: это катастрофа. Катастрофа не для «более-менее вменяемых чиновников», а для меня лично, для нормальных людей. Это катастрофа для тех, кто видел в конце туннеля проблески света. Это катастрофа для экономики. Кому сейчас придет в голову что-то куда-то вкладывать… и т.д. Это катастрофа для всех нас. Люди, которые придумали приговор, знали и понимали, хотя бы интуитивно, какими будут последствия. Они понимали, что подрубают любые инвестиционные проекты. Знали, и все-таки приняли. Значит, есть что-то важнее экономики страны, а именно: человек, который решился на борьбу с воровством – должен сидеть.
В этот самый момент, когда объявили приговор Навальному и Офицерову, стало известно, что проект высокоскоростных железных дорог, заведомо убыточных, и проект газового трубопровода Южный поток, от которого открестились все предполагаемые партнеры, т.е тоже убыточный, собираются финансировать из Пенсионного фонда, т.е. из денег, которые мы платим и на которые живут старики.
В голове у человека, принявшего решение о приговоре Навальному, было твердое убеждение – обойдемся и без инвестиций, а то, что нам надо, мы возьмем из бюджета. Не хватит из бюджета – возьмем у старух, обдерем эту страну как липку и голой пустим в Африку. Возможно, и Кудрин поэтому оказался ненужным. Он сыграл свою роль, он держал в кубышке шальные деньги от нефти в течение 6 лет. (Тогда еще повторяли как мантру: деньги на масштабные проекты тратить нельзя, потому что «разворуют».) Затем было принято решение: деньги будем тратить. И пошло-поехало. Сегодня страну и ее бюджет рвут на части, а когда не хватает, замахиваются на пенсионный фонд.
Это уже не просто дело Навального, не просто дикий, несправедливый приговор невиновному человеку. Это означает остервенение хищников, рвущих на части еще живое тело страны, остервенение по отношению к тому, кто пытается ограничить их аппетиты.
В ответ на приговор на улицу вышли люди. Около 7-8 тысяч. И они совсем не выглядели испуганными. Некоторые, правда, гордились собой и своей решимостью, но это как-то даже человечно и говорит о вдруг проснувшемся в офисных работниках, студентах чувстве гражданственности. (По размышлении понятно, что гордиться тут абсолютно нечем. Уступить место пожилому человеку – это нормально, за это не дают орденов. Возмутиться несправедливым приговором – это нормально. За это тоже пропусков в вечность не выписывают.)
.jpg)
Девушка, залезшая на автозак. А это ее "снимают".
(фото автора)
Протестующих было достаточно много, их поддерживали сотни автомобилистов, проезжавших по Тверской и Охотному ряду. Полицейские, которые стояли в цепи, могли разговаривать со стоящими людьми. Из того, что они говорили, было понятно, их обрабатывают, возбуждают ненависть к "пятой колонне" - к москвичам, творческой интеллигенции. "Пятая колонна" - это враги, продающие страну внешним захватчикам.
А 19 июля, на следующий день после вынесения приговора и протестных собраний, Путин встречался со спортсменами:
«К сожалению, в нашей стране всегда были люди, которые в случае каких-то успехов и побед где-нибудь за бугром, у наших конкурентов, всегда громко щелкали языком, говоря: какие они молодцы, и куда же нам, нашим сиротам, с нашей мордой, в калашный ряд, как у нас в народе говорят». («Интерфакс»).
Это ответ всем комментаторам, задающим вопросы о том, что в команде России были профессионалы, а у гостей – студенты. Но, по сути, это камень в огород всех критиканов, этой пятой колонне, радующейся «забугорным» успехам и, якобы, презирающей свой народ.
Президент тогда же добавил: «Так хочется им посоветовать, чтобы они сами занялись спортом, а если есть вопросы к здоровью, обратились к доктору. …В конце концов, попробовали бы “Виагру”, может быть, жизнь наладится, развернется какими-то яркими, красивыми сторонами, они увидят будущее». («РИА Новости»).
18-го июля от Государственной думы в сторону Кремля кричали: «Путин – вор!». Из Кремля ответили: «А вы – дохляки и импотенты!»
То, что арест отменили и оставили осужденных под подпиской о невыезде до вступления приговора в законную силу, к сожалению, не означает, что реального срока не будет. Это означает только то, что Алексей Навальный и Петр Офицеров проведут какое- то время в кругу близких. И это, конечно, хорошо. Еще это говорит, что использованный выше образ опьяненных кровью хищников, пожалуй, слишком сильный. Если возможно чуть отложить уже запланированную расправу, то ненависть к потревожившему их пир Навальному еще не полностью застит глаза и определяет поведение, что ненависть отчасти сдерживается какими-то рациональными доводами.
