А женщина - особенное зло,
И он, колдун, про это ведал точно,
Из горных трав варил себе kenzo,
Со шлейфом дыма, горьким и порочным.
Всегда свободный. Властная душа,
На "ты" с грозой, обласканный ветрами,
Она была собой нехороша,
С фигурой мальчика и рысьими глазами.
И первой позвала его домой,
Чуть обогреться, съесть и выпить малость.
И платы не спросила за постой,
И кошкой к нему трепетно прижалась.
Он был смущен, недолго, не всерьез,
И дал ей все... Проклятый сын назгула.
Лицо, такое нежное от слез,
Она к нему, прощаясь, повернула.
И отпустила, чтобы удержать,
Колдун ушел, ту ночь храня в секрете.
Он помнил, целовала его мать,
И больше никогда никто на свете.
Он был пронзителен и холоден, как сталь,
Она - худа, изящна, некрасива.
Все это было. ...Но, конечно, встарь.
Колдун и женщина, которая любила.
