Начнем с первого. С «А» — Англии. Для меня лично, человека, всегда испытывавшего к родоначальникам футбола симпатии, дабы производные от глагола «болеть» в нынешние пандемические времена не использовать, это не та команда, попаданию которой в финальную встречу буду радоваться.
Это не Англия Батчера, Бекхэма, Линекера, Пирса, Оуэна, Шилтона — людей, которых из нейтральных зрителей, сдается мне, явно не поддерживали разве что в Аргентине (если не в курсе фолклендско-мальвинской истории — извините, не время сейчас разъяснять). А уж таких кудесников мяча, как мои едва ли не самые любимые футболисты Пол Гаскойн или Крис Уоддл, наверное, даже в окрестностях Буэнос-Айреса, Кордобы или Росарио не могли ненавидеть. Потому что там ценят искусство.
Это скучная, прагматичная, совершенно не олдскульная команда, играющая строго по схемам мистера Саутгейта. Которому, видать, так крепко засела в память заноза под названием «незабитый пенальти в полуфинале Евро-96» (и тут его можно понять), что он запрещает своим футболистам даже на йоту отклоняться от намеченного плана — из-за страха очередного поражения.
Именно поэтому в полуфинале чемпионата мира-2018 в «Лужниках» столь же схематичные англичане, которых немалая часть формально нейтральной российской публики еще поддерживала по инерции, не получили особенно соболезнований после проигранного матча.
Именно поэтому в среду не только в России — по всему миру, уверен! — большинство народа поддерживало задиристых датчан. А не из-за одних воспоминаний о сказочной, как будто из произведений Ганса Христиана Андерсена, золотой сборной-1992. И не из-за того лишь, что история с Кристианом Эриксеном, дай Бог ему здоровья, произвела такое впечатление.
И в том числе и поэтому не только в России люди бушевали в соцсетях: как можно ставить такой пенальти вообще — а тем более в дополнительное время, когда любой свисток в штрафной площадке должен быть оправдан на тысячу процентов (ну, скажем, как расстрельный приговор). Этот — явно не был.
Так что тем, кто все же своих англофильских замашек не оставил, отвечу просто: даже девушку любимую можно поменять — не только футбольные симпатии. Если видишь, что она из романтичной особы, пускай и кружившей голову не одному тебе, превратилась в циничную прожженную мамзель, пользующуюся к тому же сомнительными способами продвижения себя куда-то там наверх. Как пел когда-то, во времена моей мятежной юности, Майк Науменко: «Ты видела свет, ты писала стихи — скажи, куда все это ушло?»
И потом: «И дома я увижу сон о тех временах, когда я знал тебя совсем другой…»