...Однажды я принес в еженедельник «Футбол-Хоккей» заказанное интервью с одним видным в ту пору форвардом. По молодости я бы еще сильно обязательным — притащился с утра, когда в редакции еще никого не было. А первым неожиданно появился Сам, главный. Пан — как его звали подчиненные. И хотя родилось прозвище больше от созвучия с фамилией, Виктор Владимирович своими немного барскими манерами очень ему соответствовал. Но в тот раз он сказал, словно оправдываясь: вот, со Старой площади иду. Они там сами не знают пока, чего хотят, но заседания по идеологии проводят теперь по утрам. Перестройка…
Понедельник взял мой текст — коль уж автор такой, что раньше сотрудников на работу заявляется, — и где-то на середине прочтения лицо его, до того непроницаемое, начало расплываться в улыбке. «Забавный нападающий, нечего сказать… Ишь ты, какой бомбардир-мыслитель тебе попался!»
Я поначалу не мог понять — хорошо это или плохо. «Ну, если он так думает, Виктор Владимирович...» «Понимаете, Сережа, у нападающего, когда он в штрафной, времени на раздумья обычно не бывает — если ты только не один в один с вратарем вывалился. А так, пока будешь соображать, что к чему, защитники тебя так приласкают, что в следующий раз туда и соваться не захочется. Но если у этого твоего собеседника все получается, как он задумывает, за такого человека же только порадоваться можно!»
Эх, если бы можно было повернуть время вспять — я бы тогда весь чай в редакции выдул! Потому что обычно Пан таких вот мимолетных, как сейчас бы сказали, мастер-классов не давал, да и вообще часто читал свою газету в готовом уже виде (в смысле — футбольные материалы, хоккей его интересовал разве что в олимпийские годы): от желающих напечататься в единственном на всю страну специализированном издании отбоя точно не было, а правильная выборка авторов гарантировала качество.
И потому Виктор Владимирович больше выполнял представительские функции, нежели редакторские, — и, казалось, делал это не без удовольствия. Ни один, по-моему, совет, комитет или исполком без него не обходился. И одевался соответственно начальственному положению. Дорого и официально.
Но когда однажды мы оказались с ним соседями по токийскому отелю на чемпионате мира в Японии, я как-то раз застал очаровательную сцену: Понедельник «наехал» на группу знатных наших футбольных ветеранов, вышедших на утреннюю прогулку чуть ли не при галстуках: «Да идите вы и оденьте шорты и майки! Неужели не находились на свои собрания-заседания в брюках?! Дома опять все это на себя напяливать будете!» И что вы думаете — все до единого пошли и действительно переоделись!
При этом он жестко держал дистанцию и не терпел панибратства. Когда Понедельник только пришел после футбола в журналистику, его, понятно, с удовольствием взяли в команду «Советского спорта». И дебютировать недавний центрфорвард сборной СССР должен был в матче против сборной посольства ГДР — сразу на международном, то бишь, уровне. Атмосфера обещала быть дружественной — но перед самим выходом на поле старожил команды, спортивный фельетонист по фамилии Калабашкин, решил дать новичку установку: «Витек, ты беги сразу в штрафную, а я тебе туда навешу — через все это стадо!»
Соперники, услышав про себя такое, поначалу чуть не отказались играть. Но это были все-таки восточные, а не западные немцы — обошлось полушутливыми извинениями. А покуда шел процесс замирения, Пан подошел к мастеру тонкого жанра и изрек: «Запомните: я вам не Витек. Мы ведь стадо коров с вами в детстве не пасли…»
Против названия его именем стадиона, строившегося в Ростове к чемпионату мира, Понедельник особо не возражал, но и инициировать процесс сам не собирался — говорил, что это как пойти памятник попросить себе при жизни поставить — чтоб успеть посмотреть, как выглядит.
А стадион имени Понедельника и выглядел бы, и звучал как нельзя органично. В память о последнем герое из того Поколения Победителей.