Потому что других поводов вспомнить Кулькова будет немного. Это, конечно, удивительно, но один из самых ярких игроков своего поколения носил скромное звание мастера спорта СССР, присвоенное ему за победу в чемпионате Союза 1989 года. И это было уже возвращение в «Спартак» с Романцевым: Константин Иванович Бесков не видел у Васи перспектив выше дубля. А вот с Олегом Ивановичем у него, что называется, покатило. Они вместе прошли и «Красную Пресню» во второй лиге, и «Спартак» из Орджоникидзе — в первой. Мне вообще кажется, что Романцев видел в Кулькове себя — иначе едва ли бы столько с ним возился, постоянно оставляя на поле после общекомандных занятий. Это его школа: для классного защитника на поле нет чужой позиции.
Но тренеру Романцеву был нужен футболист Кульков, а Романцеву-президенту приходилось находить деньги на функционирование клуба. И в 1991-м Василия продали в «Бенфику». «Я не хотел уезжать: да, Европа, да, больше денег, но мне и так их в принципе хватало. Я получал все, о чем мечтал, — лучший клуб и сборную. А все эти вызовы новые — не мое: я за стабильность. Но когда говорят: «Мы все решили, и надо тебе ехать» — что тут возразить?..»
Это мне Кульков будет рассказывать перед одним из последних матчей сборной незадолго до чемпионата Европы-1992. Вратарь той команды Александр Уваров тогда же скажет: «Как же я спокоен, когда Вася на поле! С ним даже в меньшинстве спокойно играть можно. Один две позиции закроет — последнего и опорника. А надо будет — и на край встанет, и муха мимо не прилетит!»
Да вот только въедут Кулькову в колено перед самым Евро — и сборная уедет в Швецию без него. А в октябре 1993-го он подпишет то самое «письмо четырнадцати» — за компанию: они же все думали, что компромисс в любом случае найдется, и мимо чемпионата мира их никто не провезет. Но в итоге кое-кто, как сейчас бы сказали, «отписался», а Вася шел на принцип до конца. «Лучше всех выразился Канчельскис: «Как в шахматах — ходов назад не беру!» Я так красиво бы не сформулировал — но присоединяюсь».
Потом будет еще одно возвращение в «Спартак» и какой-то немыслимый трансфер в «Миллуол» на пару с закадычным другом Юраном. Тот вспоминал об этом так: «Когда приехали и поняли, куда попали, мне захотелось спросить: а те, кто нас приглашал, — они вообще видели, как Вася в футбол-то играет? Хотя бы один раз?! Он же там мяча всю игру у них не видел! Потому что этот мяч хватал наш вратарь и выбивал что было сил к их штрафной. Там я толкался-бодался, мяч доходил до чужого вратаря, и он с радостью выколачивал его к нашим воротам. А в середине поля стоял Вася и вертел шеей, наблюдая за игрой. А после в баню идти приходилось: надо же хоть как-то пропотеть!»
Своеобразный футбол «Миллуола» провез Кулькова мимо очередного большого турнира — и, как потом выяснилось, последнего, где он мог бы принять участие. Еще будет «Спартак» по третьему разу и даже «Зенит» с выигранным Кубком, но так и не долеченные вовремя колени будут давать знать о себе все чаще. И через каких-то три года после «Зенита» мы с ним окажемся на турнире в честь Дня города Екатеринбурга, где Вася будет капитанить в сборной Москвы. В неполные тридцать пять. «Ну все — теперь только вот такой футбол остался. На тренера — да, учусь, но особых иллюзий не питаю. Не главным пойти? Да хоть в спортшколу — лишь бы отдачу видеть!»
И его действительно много лет устраивала работа в спартаковской академии, но в жизнь тренера Кулькова жестко вмешалась сначала онкология, а затем наложился еще и коронавирус. И не дожил он, как не доиграл. Пятьдесят четыре всего отмерилось…