Неповторимого форварда ЦСКА и сборной СССР болельщики были готовы носить на руках. Сравниться с ним в уровне популярности мало кто мог, но (берите на заметку, современные спортивные «звездочки») он всегда оставался до трогательности скромным и даже застенчивым. Все его друзья и коллеги, с которыми доводилось общаться, говоря о главных достоинствах выдающегося хоккейного мастера, в один голос твердят: скромный.
Понимаете: не техничный, быстрый или целеустремленный, а скромный. А ведь речь, напомним, об одном из самых выдающихся спортсменов в мировой истории.
О Валерии Харламове написано множество книг, тысячи газетных заметок, относительно недавно вышел в свет посвященный ему фильм «Легенда №17». На страницах «МК» о нем не раз вспоминали его хоккейные партнеры и соперники, а близкий друг Валерия Борисовича – собравший Харламова буквально по кусочкам после первой автомобильной аварии доктор Андрей Сельцовский (тот самый врач, образ которого в фильме блестяще передала Нина Усатова) – рассказывал нам о том, каким был хоккеист за пределами ледовой площадки.
Накануне юбилея Валерия Харламова своими воспоминаниями об отце с нами поделился его сын Александр.
Он принял непосредственное участие в работе над фильмом об отце «Легенда № 17», причем выступил сразу в нескольких качествах – одного из продюсеров, консультанта картины и исполнителя эпизодической роли.
— Какое ваше первое воспоминание об отце?
— Первые воспоминания идут из детства. Это редкие моменты, когда отец был дома. Тогда хоккеисты долгое время находились на сборах, соревнованиях. Когда же удавалось побыть с семьей, отец приезжал, и все в доме были очень рады. Он никогда не возвращался с пустыми руками: привозил игрушки, подарки. Нормальное явление для любых родителей, которые редко бывают дома.
— Удалось ли вам видеть отца на льду, во время матча?
— Конечно, мы ходили на матчи. Когда игры были в Москве, мы ездили на них с мамой. Это была определенная возможность для жен и девушек спортсменов после матча до отправления автобуса 15-20 минут по-быстрому пообщаться, повидаться. Поэтому и я ходил тоже, смотрел, потом виделись с отцом.
— Была ли для вас предопределена дорога в спорт?
— Ничего подобного. Изначально отец не планировал отдавать меня в хоккей. Он хотел, чтобы я занимался футболом, потому что он сам очень любил футбол и хорошо в него играл. К тому же мой старший двоюродный брат, сын сестры отца, занимался футболом. Поэтому отец собирался отдать в футбол и меня.
Но в три года я встал, на коньки, подаренные отцом. Понимаете, когда у тебя в квартире постоянно присутствует частичка хоккейной формы — клюшки, шлемы — они, конечно, неподдельно заинтересовывают. В четыре года я уже потихоньку научился кататься на коньках. И все же по-настоящему хоккей в моей жизни произошел после трагедии с родителями. В шесть лет бабушка отдала меня в хоккейную секцию. Этот вид спорта мне и самому нравился. Возможно, такова своеобразная дань памяти. Может, бабушка размышляла и так. Ведь когда ребенок совсем маленький, никто не знает, кем он вырастет. Отдала — и отдала… Да, наверное, в память об отце.
— Вы сказали, что дома всегда были элементы хоккейной формы. Может быть, какие-то вещи отца вы и теперь храните с особым теплом?
— Что-то сохранилось, но всему очень много лет. Остались клюшки, грамоты… Некоторые вещи мы с сестрой передали в Зал хоккейной славы в Торонто, главный музей хоккея в мире. Когда отца принимали туда, ему выделили свой уголок. Часть его вещей хранится там, а еще часть — в музее хоккейного клуба ЦСКА. Мы считаем, пусть лучше об отце помнят по обе стороны океана, приходят и смотрят дети, знакомятся с историей советского хоккея. Кто-то из них после этого начнет или продолжит заниматься хоккеем дальше.
Что вызывало бы глобальный интерес? Свои медали есть и у меня тоже. Мне больше по душе старые хоккейные коньки отца. Не знаю почему, но они нравятся мне даже визуально. Они находятся в музее на ледовой арене ЦСКА.
— То есть самое важное все-таки осталось в России?
— Не сказал бы так. Все сохранившиеся вещи отца для меня равноценны, уникальны. Я не говорю о материальном. Есть и письма, но многое я уже не помню.
— К сожалению. все-таки приходится обращаться к трагическим страницам вашего детства. Можете ли вы отметить кого-то, кто после гибели Валерия Борисовича поддержал вас искреннее и больше всего?
— Конечно, изначально поддержали цээсковские хоккеисты, одноклубники и друзья отца — Слава Фетисов, Алексей Касатонов, Владимир Крутов. Помогала практически вся команда. Я благодарен им в первую очередь. Были и те, кто совершенно не связан со спортом. У отца был очень широкий круг знакомств. Он был очень светлым, открытым, порядочным и веселым человеком: никогда никому не отказывал во внимании. Когда он оказывался дома, у нас бывало очень много гостей. Дружили и со Львом Лещенко, и с Владимиром Винокуром, и с Иосифом Давыдовичем Кобзоном, с театральными деятелями. Близко общались с представителями других видов спорта.
— А вы когда-нибудь хотели стать артистом?
— Нет (смеется). Мы и теперь прекрасно общаемся, но чтобы самому быть актером или певцом — нет, такого желание не возникало.
—Вы продолжатель великой фамилии. Каково это – быть Харламовым?
— Мне часто задают этот вопрос. Так сложилось, что я особо не обращал на это внимания, и груз ответственности не сильно на меня давил. Не могу сказать, что фамилия сильно помогала мне или мешала. Все шло своим чередом. Повышенный интерес привычен, когда играют дети спортсменов. Так происходит до сих пор. Это нормальное явление. Например, журналисты всегда пытаются сравнивать отца и сына, но это немного неблагодарное дело, потому что похожих хоккеистов не бывает. У каждого свой путь, который нужно пройти и достичь чего-то самостоятельно.
— И все-таки есть ли в вашей игровой манере черты, унаследованные от отца?
— Думаю, да. Характер. Понимаете, хоккей развивается из года в год. В 1960-1970-х годах отец играл в хоккей одного стиля, я, в 1990, -- иначе. Сейчас хоккей и воспринимается по-другому. Во времена отца выступали выдающиеся мастера. Это факт. Они делали историю советского спорта. Мы учились на их примерах и чтим их.
— Вы бы хотели, чтобы продолжателем без преувеличения великой хоккейной династии стал ваш сын?
— Он уже взрослый, и теперь поздно об этом говорить. Так получилось, что он не спортсмен. Не каждому ребенку дано попасть в профессиональный спорт. К сожалению, это не все понимают. Мы с супругой из тех родителей, которые не считают нужным заставлять ребенка, если у него самого нет большого желания. До определенного возраста он увлекался футболом, а потом возникли определенные проблемы со здоровьем, и пришлось эти занятия закончить. Теперь он учится. Профессиональный спорт – это огромный труд, и таким же должно быть стремление спортсмена.
— Есть ли у вас любимое число? Может быть, 17?
— 17 – номер, который постоянно, уже привычно присутствует в моей жизни.
— В 2008 году вы приняли участие в шоу «Битва экстрасенсов». Чем этот проект вас привлек?
— На тот момент это было увлекательно. Предложение поступило совершенно случайно. Позвонили по телефону и предложили участвовать. Мне стало интересно пообщаться с неординарными людьми. Не буду лукавить, стало любопытно послушать людей с опытом, который дан не всем.
— Что выяснили в итоге?
— Лично для себя определенные выводы я сделал.
— Интерес к истории советского спорта существует. Убедительное свидетельство этого – фильм «Легенда № 17» о личности и судьбе вашего отца.
— Сделать такой фильм – очень большой труд. Я смотрел и «Движение вверх» вместе с сыном. Скажу так, чем больше будет таких картин, тем лучше. Они помогают воспитывать новое поколение в правильном русле.