— Помнится, вы только из Турции, а вас уже в клуб вызывают на тренировку. Ни дня не дали для передышки?
— Мы всей сборной задавали этот вопрос руководству, а в ответ: надо поскорее закончить укороченный чемпионат и концентрироваться уже на Олимпийских играх. Это логично.
— Если сравнивать, то женский волейбол очень перегружен: по нечетным годам — «Европы», по четным — «мир» или Олимпиада. И это все в межсезонье, не говоря о клубных делах. Как выдержать?
— Бывает, что после тяжелых турниров, особенно с негативным для тебя исходом, понимаешь, что ничего вообще не хочется. Но одна неделя дает переворот в сознании. Побегаешь-попрыгаешь — и уже по-другому смотришь на все. Это я о себе сегодняшней. Кто знает, сколько этот заряд продлится? Может, два года, может, и больше. Потом, если такое настроение, надо задумываться об отдыхе. Но я еще молодая девушка и все выдерживаю. Вот кто постарше — тому тяжелее. Хотя у нас, как известно, вид спорта не для девочек. В волейболе бывает спортивное долголетие, что своим примером доказывают Соколова и Ежова. Вот кто молодец! А что касается поиска мотивации, то здесь никто, кроме тебя самой, не помощник. Мотивацию нужно искать, строить ее в себе. Тренировки бывают однообразными, но нужно сказать себе: в игре обязательно воздастся!
— Когда команда зарабатывает неявное очко, по ТВ очень трудно определить, чье оно в итоге. Обнимаются и проигравшие, и победители.
— Это такая взаимная поддержка. Получилось — надо радоваться. Ты ошиблась — к тебе подойдут и придут на помощь тем, что скажут доброе слово и обнимут.
— Не раз доводилось слышать, что «Наташа на площадке — интроверт, от нее не зарядиться эмоциями».
— Может быть, я просто более сдержанная, и выплескивание эмоций мешает? Или просто дольше многих играю в волейбол? Не знаю. По крайней мере чужая бурная радость меня никак не задевает.
— Вы от рождения коллективный игрок?
— Может, это пришло и не сразу. Когда очень хочется побыть одной, возникают мысли: «Была бы одиночницей, делала бы все что хочу». Но эта меланхолия быстро проходит. Все равно ничего поменять я уже не смогу. Но что такое команда, коллектив, я поняла со временем.
— Вы сказали, что ваших финальных соперниц, голландок, сильно подвели нервы, отсюда удары с подачи в аут и промахи в верных ситуациях. А как же автоматизм, который достигается на тренировках?
— Все это больше не от мышц, а от головы исходит. В момент удара по мячу приходит страх. Вот его надо пережить и гнать от себя. В трудных случаях нужен, конечно, психолог.
— В финале в Анкаре за вас тоже очень тревожно временами было!
— Самым нервным для нас был первый матч. Но он «втягивающий». А с голландками мы раскачивались долго: оценивали обстановку, стремились успокоиться. Поняли, что эта сборная просто так не отдаст игру. Ну а потом… все видели.
— Помните, когда отовсюду только и звучало, что о конфликте России и Турции? Да и наш спорт был в замешательстве. Итог — две неявки в Лиге чемпионов у мужчин.
— Конечно, изначально не очень хотелось туда ехать. Страшновато, даже погулять просто так не выйдешь, страсти накалены. Но перед полетом с нами встретился секретарь Совбеза РФ Николай Патрушев, разложил ситуацию по полочкам, успокоил. Просто сказал, что нужно быть аккуратнее, но у нас будет охрана, так что все в порядке. Мы чувствовали защиту. Особо, конечно, никуда не ходили. На трибунах, конечно, в полуфинале с Турцией творилось что-то ужасное, нас некрасиво освистывали. А вот в финале было совсем по-другому. Потом получали письма от турецких болельщиков с поздравлениями и словами: «Вот видите, вы боялись, а в итоге все нормально! Молодцы!».
— Новый год у вас пропал?
— Я бы так не сказала. Я успела ощутить праздник. Утром тренировка, вечером стали отмечать со знакомыми. Для этого нужно подготовиться, нарядить елку, нарядиться самой и поздравить друг друга. Это получилось.
— Говорят, что малейшее послабление — и ты в плане «физики» делаешь шаг на две недели назад. Это так?
— У нас не все так категорично. Лишних два часа поспать даже полезно, это восстановление организма. Можно даже пару дней тренировок с согласия руководства пропустить. Отдыхает голова, и желание работать проявляется с удвоенной силой. А желание для нас очень важно.
— Бывает, что вы скучаете по волейболу?
— Долго скучать не приходится, но в отпуске через неделю уже хочется поиграть. Скучаешь по ощущению мяча, зала. Ведь сколько бы ни говорили, что это вредный и беспощадный профессиональный спорт, это наше любимое дело. Отдыхать можно, но запрещается нарушать пункты контракта, потому что, если ты получаешь травму в экстремальных развлечениях, клуб ответственности не несет. Ты сам потом все это будешь разгребать. Конечно, если ты, как в том фильме, на арбузной корке «поскользнулся, упал, очнулся — гипс», то это случай из ряда вон выходящий. Тогда, думаю, поддержат. В руководстве ведь не бездушные роботы сидят!
— В СССР над спортсменами был полный контроль: условно говоря, проверяли, кто когда свет в номере погасил. Теперь такого нет.
— Нынешняя модель мне больше по душе. Лучше работать на доверии и чувстве профессионализма. Понимаете, когда человек из отпуска приезжает полностью разобранным, да еще и с травмой, — это просто непрофессионал. Чем кто занимается в свободное время, очень хорошо потом видно на площадке, для этого не надо быть главным тренером. Но сейчас, мне кажется, в спорт пришло поколение ответственных людей. Кстати, все эти якобы ограничения свободы вне волейбола мне незаметны. У нас нет таких допинг-проверок, как, скажем, в атлетике. Только в олимпийский год пробы учащаются для тех, кто в сборной. Так что живем как обычные, нормальные люди. Просто работа строится на восстановлении и наборе формы.
— Вы уже 10-й сезон в «Динамо». Понятно, что каждый год команда неповторима. После прихода новых имен что-то изменилось?
— Основа сохранена, и насчет привыкания к новичкам — я даже сама не уловила, когда мы сыгрались. Другое дело, мне как нападающей несколько проще. Главное, найти контакт и слаженность со связующей. А эта позиция у нас не менялась. Микроклимат прекрасный, а руководство все время интересуется, чем мне помочь, вдруг что-то не так…
— Вы помните 7 августа 2012 года?
— Я могла бы забыть, если бы постоянно не напоминали! У нас тогда был такой классный шанс на олимпийские медали! Столько матчболов не забили! А все ведь готовились. И вот поражение, и, как говорится, все кончено…
— Бразилия сама вас выбрала в четвертьфинале?
— Да это мы ее выбрали! Если бы не выкладывались в последнем матче в группе, уступили, то выходили бы на Турцию. Наша российская черта: нам все равно с кем играть, рано или поздно и так на них выйдешь…
— Может, и вправду стоит иногда хитрить? Тренер сборной Юрий Маричев оставляет впечатление по-спортивному хитрого человека.
— Главное, он видеоповторы берет вовремя. Это настоящая хитрость.
— Голос вообще не повышает?
— В критической ситуации покрикивает. Правда, случается это редко.
— Пока идет тайм-аут, ничего же толком не слышно. Все эти минутные совещания для отвода глаз придуманы, главное — время потянуть?
— Нет, мы реально строим тактику, придумываем, что будет в следующем розыгрыше. Конечно, вторая задача паузы — если на том конце площадки «поперло», надо это вовремя остановить. А так это для меня большая помощь. Еще и передышка.
— Бывает, что вы не в курсе, какой счет?
— Я всегда в курсе. После каждого розыгрыша мяча смотрю на табло: такая привычка у меня давно выработалась. Счет важно знать.
— Как вы охарактеризуете сборную России образца января 2016 года?
— Дружный коллектив. Эмоциональный. Боевой. Взаимозаменяемый. Те, кто в данный момент на скамейке, заряжены помочь. Не секрет, что бывают обиды: почему тренер не выпускает. Так вот потом ты с этой обидой выходишь на площадку и заражаешь ею все пространство вокруг себя. В нынешней сборной такого нет.