Все утро преследовала настырная строчка: «Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу…» Только эта часть стишка, никакого оптимистичного продолжения про «не брошу» и «хороший».
«Виноват» в настроении Владимир Королькевич.
Несколько высказываний опального тренера женской сборной по биатлону не выходят из головы. Почему опального, сам же уходит?
«Опала» происходит от слов «палить», «сгореть». Сгорел Королькевич в российском биатлоне. Вернее, так — догорает. Может, и хотел бы остаться работать с командой, но даже поддерживающих иллюзий нет. Да и цель не очень ясна.
Высказывание первое: «Много грязи. Во всем много грязи. Когда руководство тебя поддерживает, есть стимул работать».
Второе: «К сожалению, люди, которые окружают биатлон, не болеют за свой вид спорта. А стучаться головой о стену я не хочу».
Третье: «Мне жалко команду, она проделала большую работу. Я же не бросаю команду неподготовленную, без четкого пути... Скорее, меня бросили».
…Он появился за год до Игр и возглавил альтернативную группу, выпестовал Ольгу Вилухину до олимпийского «серебра» домашних Игр. В допинг-скандале сборной тренера никто не упрекал, для него он стал несчастным случаем. После Игр работал старшим тренером женской сборной, которая выглядела весьма ослабленной — без Зайцевой и Вилухиной.
Не побоялся пойти на профессиональный риск, надеялся на то, что у него есть два года, о которых говорил с руководством, — для того чтобы подтянуть молодых и реанимировать опытных. Уже в декабре последовало шокирующее заявление, что уйдет после сезона. Женскую сборную тогда, конечно, ругали, но такая тонкая кожа для тренера казалась явным перебором.
«Никудышные» девочки выступили на чемпионате мира лучше многообещающих мальчиков. Сюжет сей явился неожиданностью. И, прямо скажем, весьма приятной абсолютно для всех. Но нисколько не изменил настроение «неприязни» в громкоговорящих биатлонных слоях. Почему?
Может, и тонкая у него кожа. Но если другой нет? И если не хочет расфуфыривать жизнь на прения, в которых кто-то собаку съел?
Год назад из биатлона ушел Михаил Прохоров. Оставил тогда «завещание», над которым многие постебались, — нестандартный, конечно, прием. Констатировал в «завещании», что наличие у нас дружной биатлонной семьи — миф.
Помнится, никто даже и не обиделся.
А на что обижаться? Семья — понятие вообще не очень приемлемое для индивидуального вида спорта. Каждый решает в нем свои проблемы. Каждый отстаивает свои интересы.
Но что делать, когда тренер должен объединить в себе все интересы? И при этом честно смотреть в глаза каждом спортсмену и личному тренеру. Это вообще возможно?
Результат в гонках нужен будет всегда. Хоть на районных соревнованиях, хоть на чемпионатах мира. И то и другое должно быть подготовлено. А тренер должен обладать временем для реализации планов.
Старший тренер женской сборной, похоже, думал, что первое возможно, а на второе — имеет право. Как любой профессионал. И никто теоретически с этим даже спорить не будет. Практически получается по-другому.
Теперь у Королькевича нет стимула для работы. Он не хочет быть мишенью, которую расстреливают со всех сторон. Это изнеженность, мешающая быть старшим тренером, или самоуважение?
Без тренера сборная, конечно, не останется. Найдется отчаянный, который решит, что у него в сборной будет иной путь. Или тот, за кого изначально решат, что ему ничего решать не надо. Или уже прошедший этот путь, кто будет лавировать, пытаясь не повторить ошибки прежних лет.
И когда-нибудь, наверное, все совпадет: готовая к рывку сборная, продержавшаяся на одной методике подготовки хотя бы пару лет, уважаемый всеми слоями биатлонного общества специалист, которому помогают и советуют, а не безжалостно бьют словами, не дождавшись результата (и даже дождавшись). И отсутствие необходимости «стучаться головой о стену».
Попытка же Владимира Королькевича не удалась. Как и предыдущих товарищей. Назовем это модным термином, на который можно списать абсолютно все, — ежегодная оптимизация процессов.