— Юрий, назначение состоялось, спрошу так, как иногда приходится формулировать вопрос в смешанной зоне после дистанции: поздравлять или соболезновать?
— Да нет, все-таки можно поздравлять.
— Тогда ключевой вопрос — зачем? Зачем вам нужна такая головная боль? Со столь роскошной спортивной биографией, уважением и авторитетом во всем мире можно оставаться в профессии, идя, например, путем международного чиновничества?
— Я так скажу: в спорте у меня всегда была двойная цель. Во-первых, показать высокие результаты для самого себя и для тренера. Во-вторых, популяризация легкой атлетики во всем мире, в России — чтобы люди шли заниматься, интересовались, болели, сами пытались ввести в свою жизнь спорт любого уровня. Да, я фанат легкой атлетики и болею этим. В данный момент моя карьера спортсмена закончена, все. Но не хочу останавливаться.
— Спокойной жизни не хотите?
— Нет. Я привык к беспокойной. Я хочу и дальше влиять на развитие легкой атлетики. Возможность появилась, я ее использую. Буду работать, чтобы сборная России приносила медали.
— А вы были внутренне готовы к столь амбициозному предложению?
— К предложению такого уровня, конечно, нет. Хотя в планах на будущее это было, не мог только предположить, что так быстро все получится. Но предложили — я согласился сразу. Хотя понимаю, что много будет работы, понимаю и ситуацию в сборной.
— Наверное, все же сыграло свою роль и другое понимание: два раза такие предложения не делаются, либо сейчас, либо уже никогда.
— И это тоже, хотя не было главным.
— По эмоциональной составляющей предложения — это все же был скорее шок? Пусть и со знаком плюс?
— Я понимал, что у нас в легкой атлетике происходит: не человек же с улицы. И потом, наверное, по сравнению с тем, что у меня происходило до этого в жизни, информация столь уж шокирующей не была. Это была неожиданность, очень приятная. Но я сразу отдавал себе отчет, что нужно много работать, чтобы реализовывать планы, которые у меня сидят в голове. Сборная должна выступать, как положено сборной России, — я понимаю ответственность. И принимаю ее.
— Вы берете сборную в тот момент, когда гремят допинговые скандалы — один круче другого. Если отсекать всех, кто причастен к скандалам, вычищать все, то в каких-то видах останется выжженная земля. А на ней, как известно, ничего долгое время не растет. Насколько резкие телодвижения вы готовы совершать по вычищению? Другого-то пути нет.
— Резко ничего не будет. Все только обдуманно и грамотно, как это было у меня и в спортивной карьере. Я никогда не совершал резких поступков. В каждом случае мы будем основательно разбираться, все проговорим с опытными людьми, от этого и буду плясать.
— А что с выжженной землей делать? Какие-то виды как у главного тренера у вас уже остаются неприкрытыми. А медальный план сборной никто ради нового тренера Борзаковского не отменит.
— Я понимаю. Да, в последние годы, как показала практика некоторых видов, тренеры пытались идти к успеху от фармакологии. А путь в спорте грамотный и правильный только один. Есть методика тренировки. Пример — я сам, поэтому могу говорить об этом с уверенностью. На протяжении шестнадцати лет, благодаря методике моего тренера, я выступал «чистым». Поверьте, это более плодотворная работа, чем «грязный» путь.
— Для того чтобы в это поверили все — не важно, принудительно или добровольно, нужно время, а вы берете сборную в середине олимпийского цикла. Президент ВФЛА Валентин Балахничев сказал, что проблемы с допингом федерация испытывает с 1993 года. Не будем считать, какой процент сборной заражен, но проблема носит достаточно серьезный характер.
— Да, времени у нас до Игр полтора года. Да, есть дисквалифицированные. Но проблемы наказанных все же не надо перекладывать на всю сборную. Лидеры работают, вернутся еще и те, кто пропускал прошлый сезон по разным причинам. Команда должна быть на достойном уровне, я буду стараться этому максимально способствовать. Сколько человек в легкой атлетике принимают допинг, конечно, не скажет никто. К сожалению, есть личные тренеры, которые могут варить свою кашу, никому об этом, естественно, не сообщая. Валентин Маслаков, занимающий пост главного тренера сборной и ушедший сейчас в отставку, как раз и поплатился за эту «самостоятельность» личных тренеров.
— Пресловутый человеческий фактор? А вы-то как с ним справитесь?
— Мне нужно этот человеческий фактор начать разворачивать в нужном направлении. Личные тренеры должны понять: все! Прошлое закончилось, у нас новая эра — бездопинговая. И мы должны выступать чисто.
— А что вы скажете про популярное в народе утверждение «жрут все»?
— Нам всем сейчас не очень просто примириться с действительностью, но не хотелось бы, чтобы заклеймили под горячую руку всех сразу. Знаете, примеров красивого спорта у нас предостаточно. Люди с незапятнанной репутацией есть и всегда были, долгожители высочайшего спортивного уровня. Кто-то, грубо говоря, обленился, не хочет работать честно. Но — придется. Надо включаться в другую работу, надо понять — отдача обязательно будет. Надеюсь, и меня поймут все тренеры и спортсмены — в ближайшее же время. Если это не произойдет, самим же им будет плохо. Не главный тренер, жизнь накажет.
— Правильно ли я понимаю, что должность допинг-офицера вводится в федерации как раз для того, чтобы контролировать в первую очередь личных тренеров? На спортсменов допинг-контролеров разного уровня и так хватает.
— Я, честно говоря, пока не знаю, как быстро эта должность будет введена. Да, это можно назвать управлением собственной безопасности. Пока вопрос прорабатывается, но, думаю, это немаловажно. Что будет делать допинг-офицер? Например, приезжать на сбор, отслеживать результаты биохимии. Те же скачки показателей видны, их не спрячешь.
— Главному тренеру сборной важно, с кем в связке он работает. А вы не знаете пока даже президента (нынешний, Валентин Балахничев, подает в отставку). Не смущает?
— У меня нет никаких приоритетов, готов работать со всеми. Надеюсь, что и со мной готовы работать. Я человек не новый в легкой атлетике, но молодой еще во власти.
— Привыкнуть к тому, что называть теперь будут Юрий Михайлович, конечно, придется, но, как думаете, что будет самым сложным?
— Прежде всего мне надо понять всю менеджерскую работу главного тренера. Я сейчас изучаю целевую комплексную программу, всю документацию, главное — войти в эту работу и знать все нюансы.
— Нет опасения, что главный тренер — все-таки больше организационная работа, и не будет у вас, особенно в первое время, никакого тренерского творчества?
— Я всю жизнь занимался тем, что мне нравится. Я бегал. Сейчас я готовился к тренерской работе, если бы было противно или скучно, не избрал бы ее и не пошел по этой дороге. Я ведь собирался работать старшим тренером по выносливости на резерве — юниоры и молодежь. И это тоже не личное тренерство. Сейчас мне предложено такое же направление, только более глобальное. Готов.
— В России приходит новая волна главных тренеров сборных — молодых, титулованных, только что «от станка». На вас будут смотреть, определяя дальнейшее направление: могут ли, например, все же «наши» справиться с «нашими» или надо звать иностранцев, могут ли действующие спортсмены быстро и грамотно переквалифицироваться или надо главному пройти все этапы — от младшего дворника…
— Многие люди приходили в спорте молодыми к рулю власти, все учились. И ничем мы от них в этом смысле не отличаемся, но мы более продвинуты в современных технологиях. Их обязательно надо учитывать в подготовке сборной. Раньше шла речь о методике именно тренерской деятельности, и только тренерской. Сегодня есть УМО (углубленное медицинское обследование спортсменов, которое проводится для получения наиболее полной информации о физическом развитии, оценке состояния здоровья, функциональном состоянии организма и показателях его физической работоспособности), есть комплексно-научные группы… Я бы хотел, чтобы эти направления у нас развивались массово.
— Вы беретесь за руководство сборной в «смутное» время. Маслаков вынужден был подать в отставку из-за скандалов, приветы из прошлого, не будем наивными, прилетят и вам. Обсуждалась ли при встрече с министром спорта, например, ваша некая неприкосновенность на какой-то срок?
— То, что было не при мне, на меня вешать не будут. Мы это даже не оговаривали, это ясно.
— В день, когда была объявлена дисквалификация Юлии Зариповой, вы очень эмоционально сказали мне, что надеетесь на то, что она вернется и докажет чемпионство результатами! Поясните.
— Почему так сказал и воспринял известие о том, что она потеряет олимпийскую медаль? Юлю знаю лично очень давно и хорошо. И точно знаю, что она может без всякого допинга выступать достойно на самых высоких стартах. На мой взгляд, она на голову сильнее всех соперников без нарушений. Тем вся ситуация и обиднее.
— Президент федерации сказал, что главному тренеру будут, конечно, все помогать, но отвечать за результат будет Борзаковский.
— Я не боюсь. Вячеслав Макарович Евстратов последние пять лет готовил меня именно к тренерской деятельности. Хотя мы и планировали выступать до Олимпийских игр в Рио. Если бы он был сейчас со мной, я бы и дальше бегал и на высоком уровне. Когда тренер заболел, я готовился по его планам. Но мне нужен его глаз. Вроде бегу идеально, а есть нюансы, которые постоянно нужно подправлять. Малейший уход в сторону от техники — и это скажется. И это сказывалось. Роль тренера — любого уровня — я понимаю очень хорошо. Пока я приступил к работе в должности исполняющего обязанности. Экспертный совет Министерства спорта, на котором я расскажу о том, как вижу работу со сборной, надеюсь, уберет приставку к должности. «Боюсь» — не спортивное слово.