ИСТИННАЯ АРИЙКА
Ирина Скворцова, отметившая в Германии свой 22-й день рождения, начинала спортивную карьеру с легкой атлетики. «Дослужилась» до мастера спорта в беге на 400 метров и даже приняла участие в первенстве мира 2005 года. Травмы заставили талантливую спортсменку поменять амплуа, и Скворцова выбрала бобслей. Прозанимавшись им чуть менее двух лет, Ира доросла до юниорской сборной России и попала в число кандидатов на участие в сочинской Олимпиаде.
Катастрофа перечеркнула спортивные мечты. На первый план вышли не секунды на трассе, а жизнь и здоровье. В настоящее время Скворцова проходит курс реабилитации в столичном Медико-биофизическом центре имени Бурназяна, где врачи пытаются поставить девушку на ноги.
– Вечером накануне аварии мы с Ирой переписывались по Интернету, никакого предчувствия беды не было, – вспоминает Галина Викторовна. – Позвонил старший сын Юра и сказал, что Ира разбилась. В федерации нам сообщили, что у дочери перелом бедра и таза. Через день мы вылетели в Германию. Надеялись вернуться домой через две, максимум три недели. Кто мог подумать, что все окажется так страшно. На следующий день после аварии на телевидении вышел сюжет, где впервые Иру показали крупным планом. На фотографии она была с крашеными рыжими волосами, поэтому ее мало кто узнал. Звонки от друзей и родственников посыпались позже.
– Когда Ира решила перейти из легкой атлетики в бобслей, не боялись за дочь?
– Ее приглашали в велоспорт, но она сказала, что не представляет, как можно крутить педали целый день. Когда я узнала, что дочь хочет попробовать себя в бобслее, конечно, была не в восторге. На что Ира мне ответила: раньше было опасно, а сейчас другие технологии. Много легкоатлетов переходит в бобслей, но мало кто там остается. Ире же сразу понравилось. Я ведь сама азартный человек. Была мысль прокатиться в бобе, но в последний момент от этой затеи отказалась.
– Когда поняли, что дочь останется жива?
– 13 января Иру вывели из комы. Мы с Юрой пришли ее навестить. Она долго нам пыталась что-то сказать, нормально говорить ей мешала специальная дыхательная трубка. Никто не мог понять, что она там шепчет. И вдруг неожиданно выпалила матом, смысл фразы был: «Хочу пить!» Тут уж мы поняли, что девчонка ожила и уже не сдастся.
– Полтора месяца комы – тяжелое испытание…
– Ирка страшно похудела, потеряла 15–20 килограмм веса. Извините за подробности, но у нее всегда был четвертый-пятый размер груди, в больнице же остался лишь первый. Никогда не думала, что и в таких местах можно похудеть. Сейчас-то она уже почти вернулась к привычным формам, да и вес тоже нормализовался… Поначалу Ира ела только пресную пищу, хотя всегда обожала сладкое и соленое. С уменьшением лекарственного воздействия вернулся и вкус. Как-то она мне говорит: «Мам, за огурчиками солеными не сбегаешь в магазин?» Когда приходили местные русские, Ира просила их приготовить бульон, борщ, плов – соскучился человек по родной пище.
– Долгое время для вас основной вопрос звучал как «сохранят – не сохранят».
– Сильнее всего у дочери пострадала правая нога, Ире ставили страшный диагноз «гангрена». В Германии к ампутациям относятся проще. В стране прекрасно развита ортопедия и созданы идеальные условия для инвалидов – ущербными они там себя не чувствуют. Но немецкие врачи поклялись сделать все, чтобы сохранить ножку. С этой целью была сделана не одна операция. Мы все смеялись, что Ирка у нас стала истинной арийкой: столько местной крови в нее влили.
САЛОН КРАСОТЫ
– Много людей откликнулось на случившееся. Какой подарок или письмо запомнилось больше всего?
– В основном писали и отправляли посылки из России и Германии. Очень удивилась, когда пришла бандероль из Болгарии. В ней была мягкая игрушка, баночка святой воды и три красные полосочки, которые болгары привязывают к дереву и загадывают желание. Ира тут же прикрепила одну из них к кровати. Поразило трогательное письмо от сестры немецкого бобслеиста, участника Олимпиады в Ванкувере. Где-то прошла информация, что Ира любит шоколад, так нас им просто завалили. Все подарки мы привезли с собой в Москву, ими была забита почти вся скорая.
– В Германию к вам приезжали психологи из МЧС. Чем помогали?
– Они занимались с Ирой бисероплетением, лепкой. Каждая медсестра получила от нее в подарок браслетик, сделанный собственными руками. Психологи обучили ее профессиональному маникюру. Они привезли с собой огромную косметичку, кучу лаков. У старшего сына есть знакомая девушка, одна из лучших мастеров в этой области. Психологи подкинули Ире мысль о собственном салоне красоты – у нее тут же загорелись глаза.
– Девять месяцев вы с дочерью провели на лечении за границей. Какой для вас останется Германия?
– Я очень благодарна немецким врачам и простым людям, которые нас окружали. Профессор Махенс, курировавший Иру все это время, устроил меня в обычную палату. Местные бабульки каждый день спрашивали: «Как Ира?» Ответить я им из-за незнания языка не могла, поэтому показывала большим пальцем вверх или вниз, в зависимости от ситуации. Однажды на ужин Ира ничего не хотела, только съела две редиски, что лежали на тарелке. Буквально через несколько минут нам на стол поставили целую миску редиски и приносили ее потом каждый день.
– Ощущали поддержку из России?
– Еще как. Федерация бобслея и скелетона России помогла решить все вопросы с документами. На момент аварии у меня не было загранпаспорта, так мне его оформили за день. Из Москвы в Германию постоянно приезжали юристы, врачи и специалисты других областей. Работа по возвращению Иры к жизни велась сообща. Как и большинство российских спортсменов, дочь ехала за границу, имея на руках стандартную туристическую страховку на сумму в 30 тысяч евро. Эти деньги были потрачены уже в первые недели. Сомневаюсь, что немецкие врачи стали бы проводить Ире сложнейшие операции, не получи они финансовых гарантий от правительства Москвы. Столичные власти выделили на эти цели 400 тысяч евро. И пусть деньги до мюнхенской клиники дошли не сразу – это уже вина других людей. Слышала, что руководители Москомспорта обещали подыскать Ире подходящую работу в спортивном секторе по окончании лечения. Верю, что дочь на произвол судьбы не бросят.