1. Санкции. Итак, боятся ли российские власти санкций? Нет, конечно. На прошедшем недавно Петербургском экономическом форуме неоднократно было заявлено о том, что санкции не сработали. Об этом, не сомневаюсь, говорилось вполне искренне. Тем более что определенные основания утверждать это имеются: экономика не оказалась «разорвана в клочья», она сегодня даже показывает некоторые признаки оживления.
2. Падение цен на нефть. Оно, безусловно, неприятно властям. Можно сколь угодно много говорить об успехах в уходе российской экономики от сырьевой зависимости, но на деле каких-то значимых результатов здесь пока нет. Следовательно, уровень мировых цен на нефть по-прежнему очень важен для уровня жизни ее населения. Но население, к счастью для властей, особо не задается вопросом о том, почему мы так и не слезли с нефтяной иглы. Оно вполне удовлетворяется объяснениями в том духе, что от нас мало что зависит, что это США опускают цены со своей сланцевой нефтью и повышением ставок ФРС, что это OPEC недоглядел, в то время как мы-то все возможное делали и делаем. Нет, не боятся российские власти падения мировых цен на нефть. Не боятся еще и потому, что уверены в их скором новом росте.
3. Снижение уровня жизни людей. Казалось бы, ну этого-то точно власти должны опасаться. На деле смотрите, что происходит. Реальные располагаемые доходы населения падают четвертый год подряд. И что? Это как-то сказалось на электоральной поддержке властей? Ничего подобного.
А пример с недоиндексацией пенсий в 2016 году и вовсе показательный, потому что в этом же году прошли успешные для властей выборы в Госдуму. То есть устами премьера власть тогда сказала, что «денег нет, но вы держитесь…», и народ держится, голосуя за эту же власть.
4. Падение экономики. И здесь нет никаких особых рисков для властей. А сейчас, когда даже забрезжил свет экономического роста, и подавно. Кроме того, всегда проблемы с ростом экономики можно списать на санкции и падение цен на нефть.
5. Внешние враги. Их не то что не боятся — их существование даже необходимо властям. Это же как выгодно представлять дело так, что почти все только и хотят России зла, что мы в кольце врагов, которые спят и видят, чтобы поставить нас на колени. На таких внешних врагов очень удобно списывать свои неудачи. Плюс наличие внешних врагов сплачивает нацию, которая в едином порыве готова противостоять им до последнего.
Вот и живем сегодня, умножая число своих врагов и просто недоброжелателей. Это то, что называется политикой «осажденной крепости».
6. Оппозиция. Что касается так называемой системной оппозиции в лице коммунистов, элдэпээровцев и справедливороссов, то тут вообще говорить не о чем. Правящая партия у нас одна, известно всем какая, а вот сателлитов у нее на сегодняшний день трое. Существуют они вполне довольные друг другом. Да, изображать оппозиционность иногда бывает непросто, но здесь и требования не очень высокие.
Оппозиция точно так же, как и внешние враги, нужна нашей власти, потому что всегда можно сказать, что она у нас есть.
Что касается оппозиции несистемной, не представленной в Госдуме, то и она на сегодняшний день не представляет сколько-нибудь серьезной угрозы. Она слаба, раздираема внутренними противоречиями, отличается недоговороспособностью ее представителей. Слаба она и материально, потому что бизнес по понятным причинам ее не поддерживает. Информационные возможности такой оппозиции крайне ограничены. Правда, иногда ее членов (некоторых, далеко не всех) приглашают даже на ток-шоу на центральных телеканалах, однако делается это с одной целью: показать, что оппозиция такая у нас есть, и она в явном меньшинстве. В такой «тонкой» борьбе с оппозицией задействованы лучшие пропагандисты власти. Ну, и кого тут или чего тут бояться? Несистемщики, конечно, могут иногда вызывать раздражение, но не более того.
7. Падение рубля. Да, это неприятно. Власти усвоили уроки 2008–2009 годов, когда попытки социологов установить, с чем для россиян ассоциируется кризис, привели к однозначному ответу: с падением рубля. То есть могут падать реальные доходы населения, может сокращаться зарплата, могут проводиться увольнения на предприятиях и т.п., да все что угодно. Но кризис для россиян тогда и прежде всего тогда, когда рубль падает, а все остальные неприятности уходят на второй план. Поэтому важно, чтобы рубль не падал. Однако мы же рассматриваем все эти нехорошие факторы с точки зрения того, опасно ли это для самой власти. А в этом случае происходящее с рублем тоже не является большой опасностью, так как, во-первых, рубль сегодня держится (другое дело, за счет чего и как долго это может продолжаться). Во-вторых, если даже он вновь начнет падать, всегда это можно списать на цены на нефть, санкции, политику Федеральной резервной системы США и т.д., и т.п. Вот и получается, что падение рубля также не сильно страшит наши власти. Не стоит, кстати, забывать и о том, что упавший рубль позволит без проблем наполнить бюджет, который по-прежнему крайне зависим от нефтедолларов.
8. Коррупция. Кто-нибудь не без оснований скажет: ой, не смешите, чтобы наши власти боялись коррупции. Кстати, сами они не раз признавали масштабность этого явления. И пусть никого не смущают аресты высокопоставленных чиновников, такое иногда происходит. Сегодня в России, увы, сама система власти выстроена так, что масштабная коррупция является в ней достаточно органичным элементом. Ее наличие позволяет обеспечивать управляемость системы. Воруют? Значит, управляемы, компромат есть. Коррупция, воровство — это такая современная система кормления чиновничества. Да, взяточники и казнокрады не все, но ведь есть же, и этого очень много. Кстати, и оправдалку для себя они давно придумали: «Не мы такие, жизнь такая…». И чего бояться коррупции? Да она, как и внешние враги, реально нужна нынешней системе.
9. Непрофессионализм. Совсем не страшно. Вообще бояться можно того, что есть, а проблемы непрофессионализма для самой власти не существует. Они уверены, что все знают, все умеют и все делают правильно.
Что же получается: наша власть вообще ничего не боится?
10. Инакомыслие. А вот этого власти реально боятся. Причем фрагментарное, четко контролируемое инакомыслие вполне допустимо: пусть пар выходит, чтобы не разорвало котел. А вот неконтролируемое инакомыслие становится по-настоящему опасным, потому что в перспективе это может дойти до потери власти, чего, конечно, не хотелось бы.
Мы же все видим: какая зачистка информационного поля была проведена. Она и сейчас еще продолжается в нашей стране, но это так уже — дочищают. Никакого реального доступа к центральным СМИ, прежде всего телеканалам, у тех, кто имеет альтернативную точку зрения, не было и нет.
Поэтому когда слышишь, что наша оппозиция (несистемная, разумеется) слаба, потому что она, мол, неинтересна людям, так как не может ничего дельного предложить, — это, конечно же, далеко не так. Дайте им по-настоящему равные возможности — и все очень быстро поменяется.
Помните политику гласности времен перестройки? Михаил Горбачев, конечно, рисковал, когда это дело затеял. Нынешняя власть учла этот урок, рисковать не хочет, понимает, что подобная политика сегодня была бы для нее опасна. Тактически — это выигрыш, а стратегически?
Власть, к сожалению, не без оснований продолжает относиться к народу как к толпе. И как тут не вспомнить слова немецкого философа Макса Нордау, сказанные почти сто лет назад: «Толпа не имеет собственного мнения — навязывай ей свое; толпа мелка и бессмысленна — берегись поэтому, не будь слишком глубоким, не задавай ей умственной работы; у толпы тупые чувства — выступай с таким шумом, чтобы даже тупые уши тебя услышали и слепые глаза тебя увидели…». Согласитесь, что впечатление такое, что это прямо-таки востребованное сегодня руководство к действию. И чтобы оно работало, инакомыслие «в промышленных масштабах» недопустимо и категорически противопоказано. Когда есть альтернатива, когда о другом мнении могут узнать многие, тогда есть шанс, что народ не будет толпой, а это опасно, по-настоящему опасно.
Этого-то больше всего и боится власть. Если люди — не толпа, они могут и проголосовать не так, как надо.