Так кто же была эта таинственная французская гостья? Оказалась, что будущая монахиня Таисия, в юности Танечка Карцова, рано оставшаяся сиротой, подолгу жила здесь у своих дальних родственниц, сестер Гончаровых — Екатерины, Натальи, Надежды. У них она провела больше года, готовясь к поступлению в Александровский институт благородных девиц, а потом на каникулах частенько возвращалась в полюбившуюся усадьбу. “Сердечное материнское отношение ко мне Натальи Ивановны Гончаровой на всю жизнь запало в душу”, — писала монахиня. Детская память сохранила детали, давно забытые жителями Лопасни. С какой любовью и достоверностью она описывает дом и сад, храм и церковно-приходскую школу, православный уклад жизни, давно нами утраченный…
Дом Гончаровых, как вспоминает мать Таисия, был настолько гостеприимным, что все знакомые называли его “санаторием”. Здесь находили приют все, кто нуждался в поддержке и душевном покое. До глубокой старости сюда приезжала старшая дочь Пушкина Мария Александровна Гартунг, после трагической гибели мужа часами сидевшая у “русалочьего” пруда в парке. Усадьба стала родным гнездом для внуков А.С.Пушкина: они рано потеряли мать (Софью Ланскую), а отец (генерал А.А.Пушкин) часто отсутствовал, участвуя в военных походах. Рядом с юными Пушкиными в доме находили приют утомленные тяжелой работой медицинские сестры и учительницы, нуждающиеся в помощи курсистки и гимназистки. Мать Таисия вспоминает крестьянскую девочку, мечтавшую стать учительницей. Сын этой девочки, Ю.П.Капцов, недавно ушедший из жизни, дождался восстановления дома и безвозмездно передал в музей настоящие сокровища — очаровательные женские вещички, в свое время подаренные его матери дочерью Пушкина.
Давно забыли старожилы, что в годы Первой мировой войны дом Гончаровых принял новых небывалых гостей — раненых воинов. Под лазарет заняли все парадные комнаты дома. На кухне готовили целые котлы мясных щей да каши. Те, кто чувствовал себя лучше, рассказывали Танечке сказки и фронтовые были, пели народные, великой красоты песни. Связи с ранеными сестры Гончаровы не теряли: с ними переписывались, им посылали посылки. Один из них, утративший руку, решил остаться в усадьбе навсегда. И остался бы, если б не революция…
Институт Татьяна закончила в 1916 году и вновь вернулась в Лопасню. Ее ждали грустные перемены: “Лазарет там еще был, но мне сказали, что дружить с этими ранеными уже нельзя. Теперешние солдаты стали совсем другими. Странная перемена произошла в народе русском, в этом я сама убедилась: в нем появилась невиданная раньше грубость, раздражительность и еще хуже того — алчность”.
“Три сестры”
А.П.Чехов, живший неподалеку от Лопасни, в письмах не упоминает своих соседей — ни сына Пушкина, ни “трех сестер” Гончаровых, красавиц, похожих на свою знаменитую тетю Наталью Николаевну Пушкину-Ланскую. По каким-то только им ведомым причинам они отказались от личной жизни. Но, конечно, Чехов о сестрах слышал. Исследователи находят “тени сестер Прозоровых” то в Перми, то в Ялте. Живут эти тени и в лопасненском парке. В пьесе Чехова недаром возникают пушкинские мотивы. Вспомните бессвязные слова Маши, произносимые сквозь слезы: “У Лукоморья дуб зеленый…” Как и героини Чехова, сестры Гончаровы занимались педагогикой, искали свое дело. Но сходство тут лишь внешнее. Внутренние устремления — совершенно иные.
Екатерина Ивановна Гончарова, старшая из сестер, занимала должность начальницы Дома призрения при Троице-Сергиевой лавре. Кроме дешевых квартир под ее присмотром находились два приюта — для мальчиков и девочек, а также богадельня для бедных старушек. Призванием средней — Натальи Ивановны — была педагогика. Став попечительницей прихода в церкви Зачатья Святой Анны, она усердно трудилась в церковно-приходской школе. Наиболее одаренных крестьянских детей сама готовила к поступлению в средние учебные заведения. В Лопасне сестры Гончаровы устроили ясли для маленьких детей, содействовали открытию земской библиотеки.
Мать Таисия вспоминала Наталью Ивановну с нескончаемым вязанием в руках. Она одевала всех бедных детей села. “На свое жертвенное служение народу Наталья Ивановна смотрела как на службу царю и родине, — рассказывала монахиня. — В ней силен был дух старого русского дворянства. По ее строгим убеждениям, дворяне-помещики обязаны были жить в своих имениях, сами вести хозяйство и всеми силами помогать крестьянам…” В имении, которое поначалу было обременено большими долгами, Н.И.Гончарова создала образцовое молочное хозяйство. Сестры сознавали, что в стране творится что-то неладное, но не меняли крепких прадедовских убеждений. Барского либерализма не признавали, считая его неискренним.
Глубокая вера освящала жизнь сестер. Матушка Таисия вспоминала, как лет в двенадцать она вместе с батюшкой и крестьянами отправилась в поле. Урожай губила засуха. Отслужили молебен, в конце которого полил сильнейший дождь. Домой девочка вернулась промокшей до нитки. Кто-то из сестер Гончаровых ей сказал: “Ты ведь уже большая девочка! Разве ты не знаешь, что на молебен о дожде всегда надо брать зонтик?” Как не сомневались сестры в помощи Божией, так смиренно приняли посланные им испытания.
После революции сестер Гончаровых выслали из Лопасни. И это была не последняя ссылка. Их выдворили из Москвы, куда к сестрам часто приезжали крестьяне, снабжая бывших помещиц деревенскими продуктами. Потом выгнали из Сергиева Посада. К тому времени Екатерина Ивановна стала игуменьей женского монастыря. Она умерла скоропостижно накануне дня своей очередной высылки. Наталью Ивановну, которая похоронила обеих сестер, выслали в Юрьев-Польский Владимирской области. С ней до конца оставалась ее верная горничная Груша, выдававшая себя за племянницу. Мать Таисия сохранила последнее письмо Натальи Ивановны Гончаровой — ее прощальный завет: “А пока будем молиться, чтобы Господь простил нашу несчастную родину…”
Справка "МК"
<p style="text-align: center;"><a href="/upload/userfiles/MSK_chehov2.jpg"><img height="90" width="120" alt="" src="/upload/userfiles/MSK_chehov2(1).jpg" /></a></p> <p>История этой подмосковной усадьбы связана с дворянскими родами Васильчиковых, Ланских, Пушкиных, Гончаровых. Их объединяли сложные родственные связи. Главный усадебный дом, самое красивое здание Чехова, жители города издавна называли домом Гончаровых, поминая последних его владелиц. Хотя о судьбе сестер Гончаровых по сути дела ничего не знали. Например, о А.С.Васильчикове, фаворите Екатерины II, который построил этот дом. О любви А.А.Пушкина, сына поэта, к Сонечке Ланской. О том, как светский красавец И.Н.Гончаров, брат Н.Н.Пушкиной-Ланской, женился на скромнице Е.Н.Васильчиковой и как они венчались в усадебной церкви Зачатья Святой Анны.</p> <p>Построенный в середине XVIII века, переживший несколько войн, в конце ХХ века дом несколько раз оказывался на грани гибели. Юлия Григорьевна Пушкина, праправнучка поэта, невероятным усилием воли сумела вырвать его из небытия, выбив деньги на реставрацию. Вокруг нее объединились потомки Пушкиных и Гончаровых. Так или иначе, но музей-усадьба вновь зажил полноценной красивой жизнью, в которой есть место балам и выставкам, раритетам и научным собраниям, занятиям с детьми и… тайнам, которые раскрываются только сейчас…</p>В подвале монастыря
В бальном зале дома Гончаровых прошла презентация нового издания книги матери Таисии. Мы слушали спокойный, несуетный рассказ монахини Силуаны (Гуляевой), подготовившей книгу. Уже во второй раз матушка Силуана приехала из Франции в Чехов, в усадьбу “Лопасня-Зачатьевское” с книгами и подарками.
Как родилась книга “Светлые тени”?
— Монахиня Таисия, — рассказывала матушка Силуана, — в последние годы приобрела известность благодаря своему огромному труду — “Собранию житий русских святых”. Вторая ее книга, “Русское православное женское монашество”, тоже очень популярна. Возникла необходимость написать биографию матушки Таисии. Говорят, что в биографии монаха есть четыре события: родился, поступил в монастырь, был пострижен и умер. Личное дело монахини — это две страницы. Я получила разрешение познакомиться с архивом матери Таисии. В монастыре архив не стоит на полочках: надо было спуститься в подвал. Там в углу лежали заплесневелые картонки, принадлежавшие матери Таисии. Конечно, русские историки пришли бы в ужас. Но что делать? Я получила три картонки. Начала их разбирать и вдруг обнаружила несколько тетрадей с автобиографическими текстами. Казалось, что матушка Таисия сама дала мне в руки материалы для ее биографии. Я прочитала и поняла, что рассказы у матери Таисии прекрасные. Потом узнала, что она очень хотела, чтобы эти рассказы были изданы, даже посылала их в Россию А.И.Солженицыну. Но, видимо, время тогда еще не пришло, и они остались лежать под спудом — у нас в подвале.
— Когда готовилась книга, — продолжала свой рассказ матушка Силуана, — я постоянно чувствовала помощь матери Таисии. Приезжаю в Париж к владельцу большой русской библиотеки. Вечером беру первую попавшуюся книгу. Начинаю читать — батюшки, речь идет о Лопасне, о доме, где жила мать Таисия. Не глядя беру вторую — она о селе Ярополец, о родовом гнезде Натальи Ивановны Гончаровой, тети матушки Таисии. Беру третью книгу — она посвящена городу Юрьев-Польской, а в этот город сослали Н.И.Гончарову, там она и умерла. Чтобы помочь мне сделать сноску к непонятному современному читателю месту, владелец библиотеки поднялся на стремянку. Уронил книгу. Падая, она раскрылась на той странице, которая нужна. Так было постоянно.
Мать Силуана подарила священнику Александру Сербскому, благочинному церквей Чеховского округа и настоятелю храма Зачатья Святой Анны, который так любили и сестры Гончаровы, и их воспитанница Татьяна Карцова, книжку служб, переписанных рукой матушки Таисии. Для музея она привезла автограф монахини — тетрадку с ее рассказами о Лопасне.
Мать Таисия умерла в 1995 году, прожив почти сто лет. Мечты ее жизни осуществились: стать монахиней, собрать и напечатать в России жития русских святых.
— Прожив жизнь в затворе, — говорила монахиня Силуана, — мать Таисия сейчас вырвалась к читателю, подарив ему свои удивительные книги.