Алла Бут намерена также помогать тем россиянам, которые, как ее муж, оказались в иностранной тюрьме, оставшись без всякой помощи родного государства.
— Я считаю, что облегчу кому-то жизнь, рассказав, как работает механизм по защите прав и интересов российских граждан в иностранных тюрьмах, — рассказала «МК» в Питере» Алла Бут. — Я совсем не знала, как действовать, когда арестовали моего мужа Виктора в Таиланде, а потом экстрадировали в Штаты. Но теперь личный опыт накоплен огромный. А Виктор, узнав о фонде, даже собирается написать небольшую брошюру — своего рода учебник по выживанию для тех, кто оказался в похожей с ним ситуации. Это ведь невероятный стресс — оказаться в иностранной тюрьме без малейшей надежды вернуться домой. Накапливаются злость, ощущение собственного бессилия. Эти негативные эмоции сжирают человека изнутри. Надо сохранить не только физическую форму, но и ясность сознания, чтобы иметь силы бороться за свою судьбу дальше. Сейчас я собираю команду юристов, переводчиков, психологов.
— Вы имеете возможность общаться с мужем?
— Я разговариваю с Виктором два раза в неделю. Беседы в основном носят бытовой характер. Были случаи, когда за телефонные разговоры добавляли срок, поэтому многие серьезные вопросы мы не обсуждаем. Мы не виделись уже полтора года. Его отправили в тюрьму штата Иллинойс, это невероятная даль. Нужны серьезные деньги, чтобы туда добраться. У нашей семьи — семьи «оружейного барона», как называют Виктора в Америке, — таких денег просто нет.
— Чем он заполняет свои дни?
— Виктор сам составил себе график. Подъем в 6 часов утра. Зарядка, медитация, йога. Изучение иностранных языков, рисование, чтение. Прислал мне меню — это добротный американский фастфуд. Понятно, что тюрьма везде не сахар. Я сейчас не обсуждаю рацион российских тюрем. Но если есть этот фастфуд каждый день, можно серьезно заболеть. Через полтора года у любого отвалится поджелудочная железа, не говоря уже о язве, колите и прочем. Виктор говорит, что моет раковину кока-колой. Он покупает овсяную кашу, нормальный чай. Но он забыл, как пахнут свежие овощи и фрукты. Нет ни лука, ни моркови. Невозможно даже купить эти продукты. Наш адвокат обещал подать прошение об изменении условий содержания. Виктор содержится в тюрьме с одним из самых жестких режимов в Америке. Это так называемая тюрьма в тюрьме — муж находится в блоке коммуникативной изоляции. Ограничен доступ к информации, звонкам. Камера-одиночка. При этом судья, когда выносила приговор, определила Виктору общий режим. Но прокуратура посчитала, что мой муж представляет такую серьезную угрозу для США, что поместила его в итоге в самые жесткие условия. Начальница тюрьмы в Манхэттене, где Виктор находился в первое время, заявила суду — мол, есть основания полагать, что Бут обладает связями на воле, которые помогут ему бежать… А еще было сказано, что он обладает задатками лидера и поэтому может организовать «внутренний побег». Это все были их предположения, никакими доказательствами не подкрепленные.
— Как долго он находится в тюрьме штата Иллинойс?
— Почти полтора года. Но сейчас появилась реальная надежда все-таки выиграть это дело в США. МИД России окончательно расписался в собственном бессилии, заявив недавно, что граждане России, прежде чем отправляться за границу, должны подумать, не наносит ли их профессиональная или частная деятельность ущерб интересам США. Нам просто нужны деньги, чтобы нанять новую команду адвокатов. Потому что были допущены серьезные ошибки в ходе защиты.
— Это стало понятно уже после суда?
— Еще в процессе судебного разбирательства у меня появились нехорошие ощущения. Но адвокаты обычно говорят своим клиентам — мы лучше знаем, не лезьте. Хотя не были приглашены свидетели со стороны защиты, не проведен перекрестный допрос…
— Это непрофессионализм защитника или нечто другое?
— Я не хочу думать о плохом, но не исключаю вариант, что это «нечто другое».
— Что в таком случае может сделать новая команда адвокатов?
— С вновь открывшимися обстоятельствами по делу — заново начать судебный процесс.
— Американцы могут вам отказать?
— Нет. Если адвокаты заявят, что защита не учла определенные факты, то они обязаны по закону назначить новые слушания. Я считаю, в интересах России, чтобы дело Бута было рассмотрено с точки зрения права. Пересмотр этого дела позволит другим решить свои проблемы и получить надежду на возвращение на родину.
— Есть вероятность, что вам помогут российские власти? Может быть, выделят деньги на адвокатов?
— Никакой уверенности у меня в этом нет. Хотя государство финансирует различные фонды, занимающиеся защитой прав человека. Виктор получил 25 лет ни за что. И это можно доказать в правовом, а не политическом поле.
— Сколько требуется средств?
— Немало. На первый этап — порядка 250 тысяч долларов.
— Вас кто-нибудь поддерживает?
— Виктор получает письма со всего мира. «Мы за вас», — говорят мне незнакомые люди, когда слышат фамилию Бут. Кассирша в авиакассе огорошила меня недавно: «Виктору привет!» Меня спрашивают, откуда я беру силы на борьбу. А я просто верю, что мы в конце концов выиграем.