Участник известных гонок Around Alone, проектов Фазиси. Десять раз он пересекал Атлантику. Из них шесть раз — в одиночку. Языков редко дает интервью у себя на родине и гораздо больше известен за ее пределами. Для него же самого есть только Океан.
Смерть в океане
— Golden Glob-2010 — я хотел бы посвятить свое следующее плавание первой безостановочной гонке одиночек, которая проходила в 68—69-м годах. Это была самая драматическая регата за всю историю парусного спорта. Вышло 9 яхт, но до финиша дошла только одна. Один гонщик покончил жизнь самоубийством. Еще один англичанин не добрался до финиша: за тысячу миль до конца гонки у него сломалась мачта. Через два года он повесился. Его звали Найджел Тетли. За время, проведенное в плавании, он не получил ничего, больше не нашел спонсоров и не вынес этого. А тот гонщик, что погиб в океане, Дональд Кроухарст, несколько месяцев, потеряв курс, кружил по Южной Атлантике, а когда понял это — стал давать ложные координаты и параллельно вел два бортовых журнала. В одном записывал все, что происходит на самом деле. А в другом — свое несуществующее путешествие. Он пытался оправдать сам себя. Но умер счастливым человеком. Последняя его запись была: “THERE IS THE ONLY PERFECT BEAUTY THAT IS TRUTH! WHAT A MERSY!” — и шагнул за борт.
— С тех пор история гонок, наверное, не знает подобных страстей.
— Счастьем для Кроухарста было открытие простой фразы: “Единственная совершенная красота — это истина!” Открытие, цена которому — жизнь; оно позволило Кроухарсту избавиться от ноши собственной лжи. Только в одиночку на открытом пространстве возможно что-то увидеть. Людей меняют деньги, богатство — настолько, что они, независимо от своего уровня, вдруг теряют себя. Вроде вчера ты еще понимал, зачем ты живешь. И потом все — ступор. У меня есть друг в Англии — Марк Берни. Самые лучшие яхты у него. Но когда мы встречаемся, единственное, что он повторяет: “Виктор, я не хочу быть богатым человеком”. Люди теряют свою основу — беспокойство, нагрузки, бесконечные кризисы и стрессы; им гораздо легче принимать решения относительно остальных, нежели относительно самих себя. Люди живут иллюзиями. В мире полно яхт, дорогих яхт, которые и яхтами-то называть трудно. У того же Абрамовича — это все условно, как будто из словаря. “Яхта — плавсредство, которое используется для путешествий и увеселений”. Океан и яхта — это не средство, их нельзя использовать. Океан живее, чем все мы, он у нас в крови. Богатство же дает человеку возможность самосовершенствования, и на самом деле в нем нет ничего плохого. Просто немногие выдерживают испытание им. С другой стороны, бедность — такое же испытание. Для нашей же сегодняшней темы важнее понять то, что выбор яхты зависит не столько от наличия денег, сколько от задачи.
— Говоря о своей яхте “Дочь ветра”, вы всегда называете ее “она” и “мы”…
— Она — “she” по-английски; для меня яхта одушевленное существо женского рода. И научиться вести себя с ней надо, как с живым существом. Яхта “Дочь ветра” — больше научно-исследовательская работа, а не просто яхта. Насколько мне известно, никто не ставил подобной цели: создать яхту, которая обладает способностью идти в нужном направлении без авторулевого и необходимости постоянно рулить.
— Как же это возможно?
— Я делаю яхты для себя сам. На “Дочери ветра” особым образом закреплен руль, и в зависимости от угла направления его можно отрегулировать. Пока ветер постоянный, яхта идет нужным курсом; когда же ветер меняется, необходимо работать с парусами.
В море свободы
Мальчишка из Лазаревского, по вечерам ходивший с отцом на берег самого Черного моря, мог ли он тогда подумать о том, что самые известные люди Европы и Америки будут искать знакомства с ним? Что за границей его яхты будут стоить миллионы? На его борт заходил генерал Джордж Паттон, сын главного героя Второй мировой войны, американского “Жукова”.
Это случилось, когда Виктор пришел первый раз в Америку без визы. Тем самым он нарушил границу Соединенных Штатов, которые не входили в Конвенцию о паспорте моряков. История получила широкую огласку, ее освещали все телевизионные каналы США. Дело Виктора было передано в суд. Но после ТВ-передач ему дали разрешение на работу, а Джордж Паттон позвонил Бушу-старшему с требованием помочь Языкову. “И если бы вы видели, какое растерянное лицо было по телевизору у начальника иммиграционной службы после прямого вмешательства американского президента”, — говорит Виктор.
Он выходил из Бостона 30 апреля 93-го года. Его отплытие снимали три телевизионные команды.
— Интересная история случилась в 91-м году, когда мы шли в Англию, — говорит Виктор. — Со мной вместе находились жена Людмила и двое ребят. И мы узнаем, что Советский Союз развалился. Джо Бритто, мультимиллионер, предлагал остаться, помочь с жильем, готов был устроить меня в центр по лечению радиоактивных заболеваний. Но я не согласился.
Родина для Языкова — это память о береге Черного моря, об учебе в мореходке, о добровольном участии в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС …Свою первую яхту, построенную вместе с братьями в саду собственного дома, он назвал “Лагуна”. Он сделал ее из каштана — так в мире не делал никто. Подал заявку на участие в международных океанских гонках. Почти год без связи с внешним миром шел под парусом по заданному курсу. В 92-м году из английского Плимута на старт трансатлантических гонок одиночек вышли 75 лодок. До финиша в Америке дошли 55. В своем классе “Лагуна” была четвертой. “Здесь важна была не победа, а триумф”, — говорит Виктор. В газетах о нем писали именно как о триумфаторе.
“Моряком Конюхов так и не стал”
— Федю Конюхова я хорошо знал еще по Дальнему Востоку, где работал в 75-м году. Он начинал заниматься парусом в яхт-клубе, которым я руководил. У нас были небольшие лодки. А у наших богатеньких соседей-яхтсменов не хватило экипажа, пригласили нас, меня и еще несколько человек из нашего клуба в поход по Японскому морю. А там подошел тайфун… Наше первое серьезное испытание. Что касается Конюхова, то, как я считаю, он всегда занимался всем и ничем. Профессионалы говорят о нем, большей частью, с насмешкой. Он был художником, в одиночку под парусом прошел больше, чем кто бы то ни было из россиян, но он никогда не был гонщиком. Да и моряком его, пожалуй, не назовешь. Федор Конюхов — личность уникальная, небеса ему прощали отсутствие профессионализма. Это можно объяснить только одним: Федор Конюхов блаженный, но не надо его копировать.
— Вы слышали, недавно Конюхова рукоположили в священники на Украине?
— Я не удивлен. Но если честно, я, например, не знаю, о чем он сам может поведать людям. Испытал он немало.
— О бурях и ураганах… О том, как боялся не дойти… У вас же ведь тоже были подобные истории, когда вам пришлось самому делать себе операцию где-то в Атлантике?
— В одном из плаваний я ударился локтем. Инфекция. Локоть стал воспаляться. Доктор по Интернету написал, что надо не перегружать руку. Но вскоре воспалилась и другая рука, стало болеть колено. Я понял, что не дотяну. Я надеялся, что в аптечке есть какие-то сильные обезболивающие средства, снова подключил Интернет и отправил письмо хирургу, который консультировал по таким вопросам. Доктор изложил мне двенадцать пунктов инструкции, как надо вскрыть нарыв.
…Яхту бросало из одной стороны в другую. Языков понимал, что может начаться гангрена, но он ушел в каюту и вышел оттуда только через… 22 часа. За эти сутки его яхта “Ветер перемен” прошла 239 миль — просто с закрепленным рулем — лучший результат во всем гоночном флоте.
— Все пространство каюты было залито кровью. Даже зеркало было в крови. Я-то считал, что не такая это и сложная вещь — произвести дренажный надрез. Но делать-то все надо было левой рукой! Врач молчал. Не ответил на несколько писем. Только потом я узнал, что в этот момент он… давал интервью журналистам о том, как консультирует известного гонщика Виктора Языкова, как оперировать себя в открытом океане. Потом мы встречались с ним еще пару раз — он был искренне мне благодарен: “Знаешь, парень, а ведь я заработал на твоем пиаре миллион долларов!”
— Вы не дали ему в морду?
— Нет.
— Одиночкой быть страшно. Случись что — и вы один на один со стихией.
— Я отвечу так: когда идешь один в океане, отвечаешь только за себя. Если с тобой кто-то еще, а такое часто бывало, то сразу появляется ненужная ответственность… А ведь океан — это единственная возможность жить в гармонии с самим собой.
Школа — океан
Океан вечен. Языков живет сегодняшним днем и не любит говорить о планах, которые еще не исполнились. Этому его тоже научила стихия. Не бояться и верить в счастливый исход — иначе зачем идти под парусом?
— В прошлом году в Атлантике впервые ощутил, каким образом можно справиться со страхом. Люди своими предчувствиями сами удобряют почву для негативных событий. Собака кусает того, кто ее боится. Человек программирует свои неприятности.
— В 91-м году мы шли в Англию в Средиземном море. Был сильный ураган. Многие суда даже в портах пострадали. Волнение было такое сильное, какое бывает раз в двадцать лет. Крутая волна возникает, когда сталкиваются встречное течение и порывистый ветер. Яхты, бывает, опрокидываются. Тогда были волны большие и сильные, но пологие. Мы не знали, что случится, пока мы дойдем до Атлантики, и дойдем ли вообще…
— Не боялись смерти?
— Я расскажу вам другую историю. Про яхтсмена-одиночку Гвоздева. Он погиб два года назад. В 75 лет он пошел третий раз вокруг света. Его физические данные, естественно, уже не были такими, как когда-то, и риск присутствовал. Ребенку прощается то, что не прощается взрослому. У Гвоздева сломалась мачта. Он был еще жив. Но нашли его на берегу уже мертвым. Он пытался что-то поправить — и не выдержал. Человек жил и ушел так, как он сам хотел, как многие из нас бы мечтали.
Своим крайним плаванием Виктор Языков мог бы многое рассказать людям. О мире без насилия. О том, о чем передумал за эти годы, пока был в океане один.
По бокам его яхты будут имена людей, которые ему помогали. Сейчас Языков почти ничего не рассказывает о своей третьей кругосветке — не хочет раньше времени. “Сначала надо выйти из порта”. Но я знаю, что это будет не просто плавание, а целая философия познания себя, России и мира. Саак Абрамян из Two Oceans Production Music @ Cinema, помогавший мне встретиться с Виктором, курсирующим между Россией и Англий, так и говорит: “Я вообще считаю, что это будет фильм. Про Виктора и его Океан. И я приглашаю к сотрудничеству с ним всех, кому это интересно”.
* * *
— Скорость ни при чем. Быть первым иногда не главное. Если понимаешь самую суть. Помните, первую кругосветку Golden Glob 68—69-го года? Там был еще один человек, он, собственно, и должен был стать победителем. Бернар Муатесье. Он шел впереди всех, но рядом с финишем вдруг повернул и пошел обратно, на второй виток. Его поступок никто тогда не понял. Финишировавший первым Джонсон вошел в историю, о нем пишут книги, и его знает каждый гонщик. Есть книга “Плавание для безумцев” — история всех моряков, впервые обогнувших земной шар. Там многое посвящено победителю Джонсону, но многое — и Муатесье. Он прошел полтора витка вокруг Земли — и лишь тогда остановился, не стремясь больше ни к победам, ни к достижениям.
— Почему же он так поступил?
— А потому что просто нашел себя. Там, в океане...