— Григорий, знаю, что вы не раз подбирали на улице бездомных собак. Далеко не каждый человек решается на такой благородный поступок!
— Часто это вопрос жизни и смерти, как, например, с Диком. Его переехал автобус. Пес лежал на дороге, и поврежденная лапа выглядела ужасно: кость торчала наружу. Я, конечно, отложил все дела и потащил жертву ДТП в ветеринарку. Там мне посоветовали усыпить собаку. Я забрал ее домой. Лапа потихоньку зажила, осталась небольшая хромота.
Я давно заметил, что московские бездомные собаки разного окраса, в зависимости от места жительства. На севере много черных с белыми лапами, а на юге преобладают палевые, лабрадористые. И Дик был классическим северянином. И, как все бездомные, которых взяли в дом, он страшно боялся потеряться, ходил за хозяином, как нитка за иголкой. Постепенно я стал с ним выступать на сцене. Он любил ездить в машине на коврике под пассажирским сиденьем, а морду держал рядом с ручкой переключения скоростей. Для него было самым большим кайфом, когда я по ошибке брался за его нос. Иногда я даже делал это специально, чтобы доставить Дику удовольствие. Однажды нас тормознул пьяный: “Шеф, подбросишь в Мневники?”, а потом увидел собаку в кепке и ахнул: “Е-мое!” Наверное, решил, что допился до чертиков!
— Знаю, что в судьбе одной из ваших собак приняли участие читатели “МК”.
— Это были истории с Диком. Первый раз он пропал, когда я его выпустил во двор погулять. А он, вероятно, попал под отлов, потому что нашелся на улице Юннатов, уже в клетке. Тогда передержка была всего сутки, к счастью, я успел. Потом мы переехали со Звездного бульвара в район Банного переулка на проспекте Мира. И Дик растерялся на новом месте, помчался по старому адресу и пропал. Я дал объявление в “МК” на первой полосе. Заметка называлась “Дик потерялся”. Был миллион звонков, позвонил даже актер Сергей Маковецкий. По описанию вроде был Дик, но всякий раз оказывалось, что это ошибка. А ровно через неделю позвонили грузчики с Киевского вокзала: “Ваша собака в гараже в Новогирееве”. Я поехал туда: точно Дик! Он бросился ко мне сам не свой от радости. Грузчики от вознаграждения отказались. До сих пор помню их: Равиль Жималетдинов, Анатолий и Константин Данишины. А в “МК” вышла заметка “Дик нашелся!”. Потом в кантри-клубе мы дали концерт в честь Дика. Он вышел на сцену, поднял лапу и оросил банджо Андрея Шепелева. Но на этом история не закончилась.
— Дик опять потерялся?
— Да, причем полностью по моей вине. В тот день я поехал провожать знакомых американцев на Ленинградский вокзал. Дик как всегда меня сопровождал. Я посадил их в поезд, сел в машину, вернулся домой и вдруг с ужасом понял, что забыл собаку на вокзале. Помчался обратно: никаких следов! Кто-то видел, как мужчина взял Дика за ошейник и увел. Я опять за помощью в “МК”. И ровно через неделю, час в час, как в тот раз, судьба подает сигнал. Позвонили две бабушки: Дик в Алтуфьеве. Он был такой обессиленный, что даже не мог радоваться. Я взял его с собой в санаторий. Он ничего не ел, только пил и плакал. Видно, пережил что-то тяжелое. А потом он попал в Америку.
— Не жизнь, а кино!
— Моя бывшая жена отправилась за океан и забрала с собой наших животных: кошку и собаку. Она обосновалась в штате Миннеаполис. А я — почетный житель двух американских городов, и через год приехал туда на гастроли. Решил отыскать Дика. Друг, американский скрипач Тим Ланген, отвез меня на машине в маленький городок, куда судьба забросила моего Дика. Мы нашли дом, кот сразу бросился мне на колени, а пес вел себя сдержанно. Когда пришла пора уезжать, я присел с ним на крыльце и сказал: “Дик, друзей не бросают, я знал, что я тебя найду, но так сложилась жизнь. Я тебя никогда не забуду и всегда мысленно буду с тобой”. Сжал его нос, как раньше в машине. Мы поехали. Он не побежал, остался на крыльце и вдруг завыл, как волк: “У-у-у!” Это было невыносимо, и мы вернулись. Я опять начал успокаивать Дика. Только отъехали, он опять завыл. Километров пять нас сопровождал этот волчий вой. Потом я получил открытку из Америки: Дик рекламирует еду для собак. Похоронен он в американской земле.
— Судьба часто делала вам знаки?
— Случались удивительные вещи. Наша старая квартира была в коричневых тонах: шкафы, ковры, занавески — все в одной гамме. Это все мы инстинктивно подобрали под нашего коричневого ирландского сеттера Сандру. Я как-то решил проверить ее чувство юмора и дал взаимоисключающие команды: “Лежать! Сидеть! Стоять! Бежать!” Она хвостом завиляла и заулыбалась. А когда переехали на новую квартиру и начали делать ремонт, вдруг пошел черно-белый цвет. Я понял: скоро появится черно-белая собака! И однажды на улице мне встретился обессиленный дедушка с добрым сердцем, который тащил раненого подобранного метиса дога именно такого окраса. Не успел я спросить про собаку, как он крикнул: “Забирай!” Джонни прожил у нас 15 лет.
— А встречались вам собаки, наделенные музыкальным слухом?
— Самым музыкальным был Джонни. На чем бы я ни играл: на гитаре, на гармошке, на пианино — он начинал художественно выть. Это была его фишка. Однажды нас пригласили на телевизионное ток-шоу “Час совы”. В студии три гостя, живой оркестр, зрители. Прямой эфир. Объявляют: “У нас в гостях композитор Григорий Гладков”. Я вышел и выпустил Джонни. Он стал бегать по студии. Народ следил только за собакой. Джонни описался от волнения, потом достал сову — эмблему программы, изодрал в клочья и лег на нее. Редакторы в смятении делали знаки, но все было бесполезно. И тут заиграл оркестр, пошла партия саксофона. А на этот инструмент мой пес особенно реагировал. Он завыл что есть мочи. Оркестр играет, собака воет и писается, публика хохочет! После съемки редакторы орали на меня, как полоумные: “Сорвали передачу! Вашей ноги на нашем канале не будет, и на других мы вам это устроим”. И вдруг вбегает их начальник “Ребята! Рейтинг сумасшедший. Мы переплюнули “Кавказскую пленницу!” Так Джонни чуть не стал лицом канала.