Басков тем временем практически полз за Ротару на коленях, исполняя серенаду: “София! Я люблю тебя! Как я был слеп, что не замечал этого раньше!” Отлученный по просьбе Кобзона от звездного женского тела, Басков нисколько не расстроился и тут же начал петь дифирамбы Газманову: “За 40 лет на сцене у Олега изменилась только прическа, а так у него есть все, о чем может мечтать человек. Чтобы у жены глаза всегда сверкали, как сейчас, — вот чего желаю золотому голосу нашей армии”.
София Ротару тем временем припомнила случай, когда она носилась по гостиничному номеру за Газмановым: “Однажды после концерта мы собрались у меня в номере отметить встречу. А в то время сотовые телефоны еще были роскошью. Я как гостеприимная хозяйка разлила по бокалам шампанское — и тут Олег мне говорит: “Не хочешь со своим сыном поговорить по мобильному?” Ну, я, конечно, схватила трубку: “Алло! Алло!” А в трубке тишина. Тут только я разглядела, что Газманов подсунул мне пульт от телевизора, а уже настало 1 апреля. Я разозлилась не на шутку и помчалась за ним, чтобы отшлепать”.
Поймав момент, когда от Ротару отполз Басков, к ней на одной ноге прискакал Билан. “Я ее люблю, безумно и безутешно. Люблю, люблю!” — повторял он как заведенный. Ротару мило улыбалась, и, видимо, лучше обоим кавалерам было не знать, что про них думала. В конце концов она поцеловала Диму в лобик и отпустила на сцену: “Иди, удачи тебе. И песня эта тебе к лицу”. И Дима пошел отплясывать “Танцуй, пока молодой”. При выходе со сцены его окружили девушки из группы “Невеста”, вооруженные аккордеоном, и чуть не “увели в чащу”, как подоспел на помощь Петр Дранга со своим аналогичным инструментом: “Дима, держи. Да, и наконец-то сбудется моя мечта. Я буду петь, а ты — играть”. Билан кинулся было к аккордеону, но тут из-за угла опять выскочил Басков и закричал: “Танцуй, пока молодой, Дима, танцуй, пока холостой”. “Это ты про кого?..” — парировал Дима.