Взгляды на карантин, вакцинацию детей и обязательное использование масок становятся все более поляризованными, а социальные сети не прощают тех, кто высказывает свое мнение. Тем не менее в науке нежелание пересматривать свою позицию обычно рассматривается как интеллектуальная слабость, а не как признак моральной силы. В этой связи издание The Guardian провело опрос ведущих ученых о том, что они сделали не так во время пандемии.
Профессор Питер Опеншоу, руководитель темы по инфекциям в Имперском колледже Лондона, признает, что не ожидал, что вакцины будут успешными: «Честно говоря, я не думал, что вакцины будут работать. Не было примера вакцины от коронавируса человека, а вакцины от коронавируса животных были не такими уж хорошими. Мы упомянули вакцины в нашем первом отчете о COVID от Академии медицинских наук и сказали, что маловероятно, что что-то будет доступно в ближайшем будущем. Поэтому я был совершенно потрясен, когда в преддверии Рождества 2020 года прошли первые испытания, и мы получили этот замечательный подарок. Они оказались намного эффективнее, чем я надеялся. Как человек, изучающий иммунитет к вирусам в течение 30 лет, я должен был бы это предсказать, если бы кто-то мог это сделать. Снимаю шляпу перед оксфордской командой, они фантастические люд».
Другая ученая, профессор Эллисон Поллок, профессор общественного здравоохранения Университета Ньюкасла, сожалеет, что не высказалась против закрытия школ в связи с пандемией: «Мы почти сразу поняли, когда в марте 2020 года ввели режим самоизоляции, что дети — группа наименьшего риска, и их образование нужно было сохранить. Хотела бы я выразить это более резко». По словам профессора Поллок, в некоторых районах Великобритании почти не было случаев заболевания, и следовало иметь возможность установить санитарный кордон вокруг отдаленных и сельских районов, таких как Оркнейские острова: «В школах закрытие должно было быть не более чем на несколько недель. Я была встревожена позицией профсоюзов учителей. Было много страха и эмоций, но они не смотрели на доказательства или обстоятельства, в которых жили некоторые из этих детей, для которых школа является местом безопасности, а также образования. Правительство могло бы внедрить системы чередования школьных дней или расширить классы и нанять сотрудников-добровольцев, но они должны были сделать все, чтобы школы оставались открытыми для детей. Второй раунд закрытия школ стал катастрофой для детей. В начале первого карантина я высказывалась против запрета родственникам посещать дома престарелых и необходимости перевода персонала в дома в редакционной статье BMJ. Было действительно трудно высказаться, потому что это было слишком политизировано. Эта политизация была совершенно неправильной, на мой взгляд».
Со своей стороны, доктор Кит Йейтс, директор центра математической биологии в Университете Бата, резко изменил свой взгляд на роль ученых в пандемии: «Первоначально я видел свою роль в теле- и радиоинтервью в том, чтобы объяснять возможности и ограничения математического моделирования и ключевые идеи, такие как экспоненциальный рост и число воспроизводства. У меня были яростные аргументы в Твиттере, защищая роль ученых, которые стояли рядом с министрами на пресс-конференциях, чтобы, казалось, узаконить подход правительства. Хотя я не был согласен с некоторыми политиками, я не чувствовал, что эти ученые должны выступать против них. Оглядываясь назад, понимаю, что это было наивно. Постепенно вопросы, которые мне задавали в интервью, начали меняться... Я понял, что должен оторваться от забора и дать ответы. Я также присоединился к группе ученых Independent Sage, междисциплинарной группе экспертов, которые дают независимые рекомендации по вопросам политики. Этот опыт радикально изменил мой взгляд на роль ученых, выступающих и защищающих политику. Не всегда достаточно, чтобы данные говорили сами за себя».
А вот профессор Сьюзан Мичи, директор центра по изменению поведения в Университетском колледже Лондона, изменила свое мнение о пользе масок. «Вначале я читала, что доказательства эффективности масок для лица в общественных местах были сомнительными., – рассказывает она. – Акцент на воздушно-капельной передаче вызвал обеспокоенность тем, что инфицированные люди могут коснуться своих лицевых масок, а затем касаться поверхностей, что обеспечивает путь передачи. Также была поднята вероятность того, что люди будут вести себя менее осторожно из-за ношения масок. Две вещи изменились. Когда доказательства показали, что основной путь передачи имеет аэрозольный, а не воздушно-капельный характер, аргументы в пользу масок стали намного сильнее. Были также убедительные доказательства реальных исследований, в том числе одно из немецких городов и одно на круизных лайнерах. Это изменило мое мнение: я стала решительно выступать за маски. Меня спросили в телепрограмме, как долго мы будем носить маски. Я сказала: «Навсегда, в какой-то степени» – и меня оборвали, прежде чем я смогла уточнить, что это будет зависеть от контекста и риска заражения. Меня месяцами троллили и атаковали за то, что я сказала это. Но наука продолжает генерировать убедительные доказательства того, что маски снижают заражение COVID-19, переносимым по воздуху вирусом».
Профессор Деви Шридхар, заведующая кафедрой глобального общественного здравоохранения в Эдинбургском университете, считает, что британское общество примет более навязчивый мониторинг: «Я полагаю, что недооценила социальные различия между Южной Кореей и Великобританией, в том числе готовность общественности находиться под разным уровнем наблюдения и контроля. Южнокорейцы променяли свою конфиденциальность благодаря интенсивному отслеживанию контактов с данными кредитных карт и данных GPS телефона на возможность продолжать передвигаться и продолжать в основном повседневную жизнь. Я думала, что британцы предпочтут это полной изоляции дома. Но после двухлетнего наблюдения за пандемией я считаю, что такие «вторжения» в частную жизнь не будут восприниматься общественностью здесь как приемлемые».
Известный эпидемиолог Имперского колледжа Лондона профессор Нил Фергюсон выделяет три вещи, которые он назвал неправильными.
«Во-первых, – признает ученый, – мы все недооценили, какая доля завозимых в страну инфекций COVID была упущена при тестировании путешественников еще в феврале/марте 2020 года. По нашим оценкам, она составляла около 70%, в то время как ретроспективный анализ показывает, что более 90% были пропущены. Так что только когда с 10 марта началось систематическое тестирование в больницах, мы поняли, насколько далеко зашла эпидемия. Во-вторых, в то время как я ожидал, что вирус будет развиваться, степень эволюции, наблюдаемая, когда впервые появился вариант коронавируса «Альфа,» вместе с тем, насколько увеличилась трансмиссивность (и, в меньшей степени, серьезность), стали неожиданностью. Наконец, по мере роста иммунитета населения (за счет инфекции и вакцинации) за последний год, ослабления мер социального дистанцирования и появления новых вариантов прогнозирование будущего течения эпидемии даже в краткосрочной перспективе стало даже сложнее, чем я ожидал. Отчасти из-за непредсказуемости человеческого поведения... Но также и потому, что, хотя мы можем получить довольно хорошие оценки эффективности, трансмиссивности и серьезности вакцины для новых вариантов в течение нескольких недель после их появления, каждый из них связан с неопределенностями, которые мультипликативно комбинируются при прогнозировании возможных будущих тенденций».
Профессор сэр Эндрю Поллард, директор Oxford Vaccine Group, не изменил своего мнения о ревакцинациях, но говорит, что оно было неправильно понято: «Недавно несколько комментаторов предположили, что я против бустеров или что я изменил свое мнение о бустерах. На самом деле нет. Я всегда придерживался мнения, что первая и вторая дозы вакцины везде должны быть приоритетнее, чем третья (или четвертая) бустерная доза, когда предложение ограничено. В 2021 году было бы спасено гораздо больше жизней, если бы доступные дозы вакцины распределялись по всему миру более справедливо. При ограниченных ресурсах научное обоснование спасения многих жизней превосходит более незначительные выгоды от улучшения защиты с помощью бустера для тех, у кого уже есть стена защиты от COVID-19. Это не значит, что я против бустеров, просто я за равенство».