Еще в 60-х годах прошлого века известный советский вирусолог Михаил Чумаков высказывал идею о том, что наша живая вакцина от полиомиелита может смягчать течение гриппа. А прошлой весной американский профессор Константин Чумаков (сын Михаила Чумакова) совместно с известным вирусологом Робертом Галло (одним из первооткрывателей вируса иммунодефицита человека) выдвинули предположение, что прививки на основе живых вирусов, в частности, живая вакцина от полиомиелита, могут иметь краткосрочный профилактический эффект и от COVID-19. «Согласно этой гипотезе, живая вакцина от полиомиелита стимулирует неспецифический иммунитет, помимо того, что выполняет свое прямое предназначение, и поднимает защитные силы человека на серьезный уровень. Насколько я знаю, Чумаковым и Галло проводился масштабный метанализ данных различных популяций (стран), где использовались живые вакцины и инактивированные (на основе убитого вируса). И он показал: в тех странах, где сохранилась иммунизация населения живой вакциной, дети значительно реже болели другими инфекционными заболеваниями и с меньшими последствиями», — рассказал обозревателю «МК» Константин Чернов.
Ученые предположили, что дело именно в активизации неспецифического (врожденного) иммунитета, который обеспечивают врожденные биологические особенности организма.
«В прошлом году мы начали исследования, чтобы получить ответ на вопрос, может ли наша живая вакцина от полиомиелита снизить заболеваемость SARS-CoV-2, — продолжает Константин Анатольевич. — Исследования начались в Кирове: были сформированы две группы, контрольная и группа плацебо, по 600 человек старше 18 лет в каждой. Добровольцы получили дозу живой вакцины, а ученые наблюдали за уровнем заболеваемости в этих группах и сравнивали. Сегодня получены предварительные результаты. Согласно им есть статистически достоверная информация о снижении заболеваемости в основной группе. Сейчас идет обработка данных для формирования окончательного отчета».
Кончено, можно вспомнить и не слишком удачный пример: в начале пандемии очень активно обсуждалась версия о том, что COVID-19 мягче проходит в странах, где население привито вакциной от туберкулеза БЦЖ. Она не получила никакого подтверждения.
— Просто ученые пытались в спешке найти панацею в то время, когда не было вообще ничего, — говорит Константин Чернов. — Появилась такая версия, начали искать ее подтверждения, но не нашли. Сегодня в мире, к счастью, уже есть вакцины от COVID-19. Однако цель наших исследований не в этом. Мы говорим о подъеме неспецифического иммунитета и о защите вообще от ряда инфекционных болезней. И, конечно, нет речи о стопроцентной защите от вируса, речь идет о повышении шансов человека не заболеть. Клиническую картину заболевания вызывает не сам вирус, а продукты его распада: отдельные белки, фрагменты РНК. Почему не столь успешными являются попытки лечить людей коктейлем из антител или попытки создания лекарства против этого вируса на основе моноклональных антител? Потому что к моменту развития клинической картины уровень живого вируса в клетках начинает снижаться, а все неприятности обеспечивают продукты распада, а вовсе не он сам. Поэтому стоит задача предотвратить воспалительную гиперреакцию, тот самый цитокиновый шторм, который связан с реакцией организма не на сам вирус, а на продукты его распада. В нашем же случае задача состоит в том, чтобы неспецифический иммунитет встретил коронавирус на входе и поборол его. И, похоже, это удается.
Напомним, что живая полиомиелитная вакцина содержит живой ослабленный вирус, она вводится перорально (капли в рот). Технологию промышленного крупносерийного производства живой вакцины против полиомиелита разработали в конце 50-х годов в СССР — именно тогда полиомиелит стал угрозой безопасности страны. В 1960 году началась широкомасштабная иммунизация всего населения СССР — тогда в СССР одномоментно привили 15 миллионов человек. Сегодня используются и живые, и инактивированные вакцины от полиомиелита.