- Любой вирус мутирует, и SARS-CoV-2 не исключение. РНК-вирусы мутируют даже быстрее, чем вирусы, несущие ДНК. Такое поведение для них типично, и ничего нового в этом нет, - говорит Анна Топтыгина. - То, что появился еще один мутант, который лучше распространяется, не связано с тем, какие именно участки распознаются антителами, которые нейтрализуют вирус, и, соответственно, никакого отношения к вакцине, индуцирующей иммунный ответ, не имеет.
- Но ведь при разработке вакцины должны учитываться возможные мутации?
- Когда идет разработка вакцины, изначально стараются заложить консервативные последовательности, то есть, те, от которых вирус жизненно зависит. Если он именно этим участком прикрепляется к рецептору, то этот участок не мутирует – в противном случае он не сможет зацепиться и просто не выживет. Поэтому вирус сохраняет для него жизненно важные участки – это и есть консервативная последовательность.
А за то, что он приобретает те или иные свойства, отвечают какие-то соседние участки. Поэтому не надо пугаться того, что образуются мутанты, до тех пор, пока вы не услышите, что появились «чужие», которые не блокируются антителами переболевших. На самом деле, у людей разная восприимчивость даже к одному и тому же штамму вируса. Мы теперь знаем, как лечить проявления COVID-19, и пока нет такого штамма, который не блокировался бы антителами.
- Но заразность нового английского варианта повысилась на 70 процентов!
- Это, конечно, плохо. Если раньше один чихнул, и из пяти заболело трое, то сейчас уже четверо. Но с точки зрения вакцинации, это не важно. Мы имеем дело с типичным поведением РНК-вируса. К слову, это касается не только коронавируса, но и других, содержащих РНК.
- Насколько быстро они мутируют?
- У разных вирусов по-разному. Мутация – это изменение, возможно, всего лишь одной «буковки» в геноме. Вирус не сидит и не подкручивает отверточкой, чтобы стать злее и ужаснее. Это случайный процесс, который не обязательно идет ему на пользу. Может быть, для него это даже плохо. Некоторые штаммы вообще уходят в небытие, потому что оказываются неконкурентными.
- Что могло подействовать на коронавирус, чтобы он мутировал?
- Мы с вами! Он живет в нашем организме, клетки с ним борются, мы вводим различные препараты. Вирус существует в клетке хозяина, и на него влияет то, как мы с ним боремся. Может быть, там было 15 мутаций, которые оказались незаметными и незначащими, а эта стала наиболее выгодной.
- Каждый год появляется новый штамм гриппа, и даже не один. Значит, злободневная вакцина отличается от той, что вводилась годом раньше?
- Конечно. Нам приходится прививаться заново не потому, что пропадает иммунитет, а из-за того, что поменялся штамм. Вирус гриппа на это настроен. Он очень давно живет в человеческой популяции и постоянно ищет новый вариант, к которому еще нет антител. Это его способ выживания. А вот, скажем, гепатит С имеет огромное количество мутаций и все время появляются новые, но они циркулируют одновременно, потому что гепатит С, к нашему счастью, не летает по воздуху. Всегда есть люди, которые с ним не встречались, и вирус находит не иммунный организм.
- У каждого вируса своя технология?
- Все зависит от особенностей самого вируса. Вирусу гриппа трудно найти хозяина, чьи антитела его бы не распознали, потому что все или переболели или привились. А у COVID-19 "все хорошо": есть огромное количество людей, которые не болели и не защищены. Поэтому отбор не идет на новый вариант, который не распознают антитела. Он пока что в стадии внедрения. Два предыдущих коронавируса – SARS и MERS исчезли без следа. Как поведет себя этот? Может быть, появится штамм, который не блокируют антитела. Такое тоже может произойти, но пока еще мутации нам не дают повода для беспокойства.
Читайте материал: "Российский врач допустил мутацию коронавируса в насморк"