Так почему у подростков сегодня так часто сносит «крышу»? Виноват зашкаливающий у них в это время адреналин? Или повлияла децелерация (акселерация наоборот), которую сегодня наблюдают специалисты в России? Что вообще происходит в организме ребенка в этом возрасте? И что сегодня предлагает государство для того, чтобы у детей с неокрепшими мозгами и неустойчивой психикой выбивать дурь из головы? Ведь они уже не дети, но еще не взрослые, а предоставлены сами себе как никогда.
На вопросы «МК» ответил посетивший редакцию знаток подростковых душ, зав. кафедрой терапии и подростковой медицины Российской медицинской академии непрерывного профессионального образования (РМАПО), д.м.н., профессор, заслуженный врач РФ Александр АВТАНДИЛОВ.
«Кровь вскипает на фоне повышенного адреналина»
— В России подростковый возраст имеет скорее юридическое понятие, — пояснил Александр Георгиевич. — Подростками мы называем детей с 14 до 18 лет — с момента разрешенной трудовой деятельности. Если брать физиологическую компоненту данного возраста, то этот период более длинный (с 10 до 20 лет), и даже до 21 года в некоторых странах, что и соответствует физиологическим критериям Всемирной организации здравоохранения. В 10–11 лет у детей начинается второй ростовый сдвиг, половое созревание, запускаются эндокринные железы. И, естественно, это меняет в человеческом организме все.
В принципе, весь подростковый период можно назвать революционным — это взрыв в организме ребенка. Раньше его называли пубертатным кризом. В этот период очень повышена чувствительность детей к неблагоприятным факторам внешней среды и снижена устойчивость к ним. У взрослых эндокринная система находится в состоянии динамического равновесия, а у подростков каждая железа внутренней секреции (щитовидная, половые железы, яичники) включается в строго отведенное биологическими часами время. И, конечно, возможен диссонанс работы этих желез, что приводит к определенного рода расстройствам. Суть их — в формировании или предболезней, или таких отклонений, которые в последующем приводят к развитию болезней. К примеру, у подростков бывает транзиторное (приходящее) повышение давления. Многие жалуются на головную боль, а потом оказывается, что у 40% из них в основном в молодом возрасте формируется гипертония.
— Скажите, с точки зрения психологии, возможно даже психики, почему подростки идут на такие поступки, которые стоят им жизни?
— Отвечу не с точки зрения психологи (я не психиатр), а с точки зрения опять же физиологии. Если говорить о созревании некоторых отделов нервной системы у подростков, их мозга и вегетативной нервной системы, то у них достаточно часто в более выгодном варианте созревает так называемый симпатический (адреналовый) отдел вегетативной нервной системы. В 12–13 лет дети более мобильны, более подвижны, и связано это в первую очередь с тем, что именно этот отдел вегетативной нервной системы созревает быстрее. Адреналин, который вырабатывают наши надпочечники, буквально приводит к тому, что кровь «вскипает». Отсюда и взрывные реакции подростков на всякую ерунду.
У подростков обостренная реакция на все, поскольку с медицинской точки зрения именно адреналовый отдел обеспечивает многие процессы, которые связаны с расходованием в организме энергии, распадом белков, эмоциональных трат и пр. А учитывая то, что сегодня дети большую часть времени проводят в соцсетях, сидя у компьютеров и ползая по Интернету, они получают еще и массу всякого негатива. И их обостренное чувство еще больше усиливается: всякие там «стрелялки» тоже приводят к определенным изменениям в организме подростка.
— То есть подростки при стрессовых ситуациях принимают не совсем осознанные решения?
— Да, чисто эмоциональные. Взрослый при этом десять раз бы взвесил, прежде чем сделать необдуманный шаг. И суицидальные попытки у нынешних подростков отчасти тоже связаны с изменениями фона окружающей среды. Как известно, подросток сильно переживает и критически оценивает и внешние изменения в себе, когда вдруг из маленького ангелочка превращается в гадкого утенка. Кто-то в это время не видит никаких перспектив жизни в дальнейшем. С этим связаны многие суициды у подростков. Человек с крепкой нервной системой никогда не пойдет на самоубийство. Но у подростков, по определению, пока нет крепкой нервной системы, она еще не сформирована.
— Наследственность при этом играет большую роль?
— Отчасти. Но глубоким изучением этого вопроса сегодня никто не занимается, я имею в виду неврозы, психопатию и т.д. Хотя осторожные работы на этот счет имеются. И есть семьи, в которых кто-то из родителей имеет шизофрению, и это передается детям. Но таких подростков в общей массе не так много. Более существенно другое: сегодня медицинская помощь подросткам оказывается не в полном объеме, мягко говоря.
Подростковую службу ликвидировали по приказу
— Александр Георгиевич, на каких этапах подросткам не оказывается необходимая для их возраста медицинская помощь?
— Начнем с того, что педиатрия отдельно как специальность имеется только в нашей стране. Как науку педиатрию создал академик Сперанский в 30-е годы прошлого века. Причем как отдельное профилактическое направление по охране здоровья детей. В последующем была создана медицинская специальность. И, слава богу, педиатрия не развалилась в период, когда рушился СССР. Но, к сожалению, подростковый возраст — это уже не те болезни, которыми страдают младшие дети. Сегодняшние подростки имеют взрослые патологии: гепатиты, язвенную болезнь, артериальную гипертонию, воспалительные поражения соединительной ткани и др.
Но эти заболевания поверхностно изучаются при подготовке кадров педиатров. Каковы особенности развития детей в подростковом возрасте — это даже в нынешних учебниках для педиатров изложено поверхностно. Лет двенадцать назад мне пришлось редактировать переводной американский учебник «Педиатрия», рекомендованный для наших специалистов. Там в разделе «Подростковый период» было написано лишь об угревой сыпи (прыщах) и о венерических болезнях. Это все, что интересовало американских педиатров.
Считаю, давно пора пересмотреть базисное образование педиатров в нашей стране. Более углубленно готовить их по разделу «Подростковая медицина». И на практике детские врачи должны больше внимания уделять подросткам. Но даже диспансеризация детей проводится лишь перед школой и перед переходом их на предметное обучение (после начальной школы). А с 10 до 15 лет болезни вообще фиксируются только по обращаемости. То есть подросток заболел, пришел к врачу, попал в статистику, не пришел — информации о его здоровье сегодня нет ни у кого.
— Выходит, дети, когда они наиболее ранимы с точки зрения психики и уязвимы с позиции здоровья, врачам не нужны?
— Именно так. Вот лишь один штрих: согласно приказу Минздрава РФ (№152), подростки должны проходить диспансеризацию один раз в два года, например в 14, 16 лет. Но выполняется это далеко не везде. Педиатры перегружены, в первичном звене не хватает врачей. А те, кто есть, обращают внимание на сезонные прививки (по гриппу, туберкулезу и т.д.). Да и спрос с докторов больше за прививки и инфекции. В поликлиниках Москвы узких специалистов упразднили, и теперь там нет очередей. Помещения отремонтированы, но в них пусто: там нет пациентов. Оптимизация!
— Александр Георгиевич, вы несколько лет были внештатным замом главного терапевта г. Москвы по работе с подростками. Что сегодня утеряно? И что надо бы сделать в этом плане?
— Да, в течение 16 лет (с 1994 по 2010 год) я занимался подростками в столице. До 2010 года была специальная группа врачей-терапевтов, которые оказывали помощь подросткам с 15 до 18 лет: юношей готовили к службе в армии, девушек — к материнству. Они знали об анатомо-физиологических особенностях подросткового возраста, об изменениях, которые происходят в их организме, ориентировались в болезнях. Но в 1998 году, согласно тому же приказу Минздрава РФ (№152), подростковые службы по всей стране решили ликвидировать, а пациентов передать в детские поликлиники.
Но Москва еще долго держалась. Реорганизация шла поэтапно, и процесс уничтожения подростковой службы прошел менее болезненно, чем в целом по России. Нас поддерживал Департамент здравоохранения столицы. Но к концу 2010 года и здесь подростковая служба была передана в детские поликлиники, хотя в них не было специалистов, которые бы ими занимались. Но подростков все же решили «вернуть в детство» (по решению ЮНЕСКО детство — это период от 0 до 18 лет).
И сейчас мы имеем то, что имеем.
«Переход от акселерации к децелерации добавил проблем»
— То есть юноши 16–18 лет теперь должны стоять в одной очереди с грудничками на руках у матерей и с дошколятами?
— Да, взрослый лоб под 180 см, от которого, возможно, уже разит табаком, должен идти на прием к детскому врачу и рассказывать ему о своих совсем не детских проблемах. К врачу, который еще и не готов ему помочь. Правда, в поликлиниках попытались развести грудничков и подростков — сделали для них определенные дни. Но это не решило проблему: юношей и девушек 14–18 лет в детских поликлиниках редко увидишь.
Хотя сегодня до 70% подростков имеют различные отклонения в здоровье и отстают в развитии. Специалисты столкнулись с новой синусоидой развития детей. В 1960–70-е годы наблюдалась акселерация, было много физически крепких, быстро созревающих подростков, которые и по мозгам, и по развитию тела были готовы ко взрослой жизни. Но со второй половины 1990-х годов началась децелерация. Появились подростки малорослые, с дефицитом массы тела, с отставанием физического и полового развития.
Думаю, на это повлияла масса вредных факторов, в частности ожирение. К примеру, в нашей ГКБ им. В.В.Вересаева еще не так давно подростков с ожирением 1–2-й степени было немного — один-два, и это уже считалось отклонением от нормы. Сегодня же к нам приходит немало юношей 17 лет с 3–4-й степенью ожирения — весом под 150 кг. А у «тяжелого» ребенка будут и тяжелые болезни: ранний диабет, нарушена работа других желез внутренней секреции, артериальная гипертония и др.
— Снижаются ли умственные способности подростков, которые вступили на «тропу децелерации»?
— На этот счет пока нет исследований. Тенденцию выявить сложно. Но вместе с тем сегодня уже заметны некоторые особенности развития личности подростков. Скорее всего, влияет сетевой принцип воспитания — дети огромную часть жизни проводят в соцсетях, в Интернете. Это приводит к тому, что общение между самими подростками и между взрослыми и подростками свелось до уровня СМС. Если раньше взрослые с детьми садились и разговаривали, обсуждали проблемы, сегодня происходит как бы примитивизация мышления. Я допускаю вариант снижения интеллекта подростков.
— На ваш взгляд, с чем связан переход от акселерации к децелерации?
— Эти синусоиды повторяются. Когда общество переживает серьезные социальные потрясения, тогда и возникают различного рода отклонения в здоровье и в психике людей. Лет 10–12 назад у меня защищала диссертацию одна аспирантка из Чечни по теме: «Как идет физическое и половое развитие девочек-подростков в районах, где идет война и где люди живут спокойно». В это время закончилась эпопея с чеченской войной. Взяли два района, в одном шли боевые действия, в другом — нет. Так вот, девочки, которые жили в районах, где шла война, намного быстрее развивались и физически, и в половом плане. У них раньше начиналась менструация, а это значит, что они раньше могли стать матерями. В экстремальных условиях половое развитие девочек идет быстрее.
Предполагаю, что и децелерация в России связана с тем, что в 1990-е годы наша страна переживала не самое лучшее время. Неспокойная обстановка, отсутствие работы, денег, неуверенность в себе, отсутствие социального статуса в семьях… Все это привело к тому, что рост и развитие детей тоже шло иначе, чем это происходило в спокойные семидесятые.
— А может, потому, что в 1970-е годы наше государство больше заботилось о детях: бесплатные кружки, секции, бассейны, летние лагеря отдыха, санатории, Дома пионеров... Но наша страна в то время не была так богата, как сейчас. Сегодня, несмотря на бюджетный профицит, государство подростков просто бросило: для них сейчас нет ничего.
— Да, раньше многое из этого было. Даже в жэках были комнаты для подростков.
— Теперь все самоустранились: родителям не до подростков — детки подросли, да и денег, чтобы отправить их в спортивные и другие секции, у большинства семей нет; в школах вообще речи о воспитании детей сегодня не ведется, главное, натренировать их для сдачи ЕГЭ, а что у подростков на душе, почему они так часто стали сводить счеты с жизнью — никого не волнует. Ваше мнение, Александр Георгиевич?
— Готов подписаться под каждым вашим словом. Увы, в нашей стране сейчас все построено на материальных отношениях. Вот и слоняются подростки без дела, рано начинают курить, а кого-то «добрые дяди» подсаживают на наркотики. Конечно, нужны бесплатные центры, спортивные секции для подростков, необходимо обустраивать спортивные площадки в микрорайонах, а не только строить городки для малышей. Из госбюджета выделять деньги. Детей стало много, они подрастают и, увы, становятся никому не нужными. Надо создавать и специальные программы, законы не просто «для детей», а детей взрывоопасного подросткового возраста.
Но среди 12 национальных программ, которые сформулированы на уровне Президента РФ, есть лишь общая программа, ориентированная на все детское население от 0 до 18 лет. Есть закон, посвященный в целом охране здоровья детей, но в нем все до того размыто, что подростков в них выделить очень сложно.
...Выходит, российские подростки сегодня — настоящие изгои общества. Они брошены всеми: от родителей до законодателей. Это мое мнение. А ваше?