Начало здесь. Продолжение Часть III, Часть IV, Часть V, Часть VI, Часть VII, Часть VIII, Часть IX, часть X, Часть XI, часть XII, часть XIII, часть XIV.
Писать книгу, по словам автора, было легко, так как информация лилась отовсюду (и до сих пор продолжает стекаться) – пишут знакомые, коллеги Кабановых, люди из Донецка и других украинских городов, из Питера и, конечно, из Москвы. В этой книге собраны факты, мнения, свидетельства разных людей и изложены вместе с авторской оценкой, иногда спорной, и размышлениями об этом новом для России явлении - «маргиналы новой формации».
Инфантильные сорокалетки
Пара эта осталась всем должна, причем внушительные суммы, потом с кредиторами разругались, потом Леша долго и муторно искал работу, из съемной квартиры они переехали к его родителям со всеми детьми и няней. Потом, как выяснилось, переехали снова на съемную и, видимо, уже с новой няней. Старой же остались должны за несколько месяцев работы (по слухам, она дружит с родителями Алексея, и они отдают ей долг по частям).
Кстати, я спросила у подруги, а на что же живут старшие Лешины дети, если он то кафе организовывает, то без работы сидит, то в Крымск ездит. Подруга ответила, что никогда не слышала, чтобы Леша помогал бывшим женам материально.
Сейчас появились «маргиналы новой формации»: они еще не алкаши-наркоманы-проститутки, но все-таки уже маргиналы. Причем с высшим образованием (часто незаконченным) или хотя бы с попытками его получить, с профессией, с компьютером и Интернетом, с кучей прочитанных и написанных текстов, вроде бы с творческими амбициями и желанием что-то делать. Они рожают одного за другим детей, не особо задумываясь, на что и где будут с ними жить. И зачем они им вообще нужны.
Потом я уже узнала, что Ирина два года мечтала о том, чтобы отдать старшего ребенка его биологическому папе, так как с сыном были постоянные конфликты и потому что уже нечем кормить.
Просто «маргиналам новой формации» не нравится работать, не нравится выбивать всякие льготы, но нравится рожать детей и красиво жить. Точнее, даже не рожать, а упоминать, что дети есть: сидишь такая в кафе с бокалом вина, в руке сигарета, в 40 выглядишь на 25, стильно одета, красиво говоришь об умном и как бы между прочим так: «А у меня, кстати, трое детей».
Но чудес, к сожалению, не бывает. Бывает терпимая ситуация, когда помогают родители. Терпимая — потому что она не всегда устраивает родителей, и им бы чаще всего хотелось не таких инфантильных детей, которые сваливают на них внуков. За все остальные ошибки приходится очень тяжело платить. Одна, обалдев от нищеты, сигает в окно, вторая вышвыривает детей, третья устраивает войну со свекровью, четвертая пьет, пятая срывает зло на детях, шестая...
Овечка, украшенная лентами
Среди страждущей паствы, доверенной мне волею случая, бедная болезненная девочка для меня то же, что на солнечной моей родине, в Лангедоке, любимая овечка для пастушек: они украшают ее выцветшими лентами, разговаривают с ней, позволяют пастись у самой нивы, и собака никогда не подгоняет ленивицу.
Бальзак. «Сцены сельской жизни».
Одна из реальных подруг Ирины написала:
«Чтобы понять Иру, надо начинать с самого начала: с семьи, с мамы-астронома, с развода...».
Так глубоко мне докопаться не удалось: чем плоха мама-астроном, я так и не выяснила. Но я заметила одну вещь — об Ирине высказывают противоположные мнения. Люди, которые знают ее по Сети, по блогу, по долгим посиделкам в бесконечных тредах, говорят только хорошее. Те же, кому «повезло» с ней работать — только плохое. Это странно, но вместе с тем логично и симптоматично: если именно в работе человек проявлял себя с худшей стороны, немудрено, что затем «ей сложно было найти работу, ее никуда не брали». Но все же, как мнения об одном и том же человеке могут быть такими разными?
Думаю, Ирине бы такое весьма понравилось. Ей очень нравились красивые слова о красивом.
«Ира Дукова в Донецке была такой: стильная стрижка, джинсы и аккуратные кофточки-курточки. Много читала, чаще молчала и слушала, говорила умно, тонко, по существу. Говорила немного в детской манере. Доброжелательная очень и приветливая, аккуратная и не из тех, кто подолгу зависал на Башне. Пришла — ушла. Любила думать о чем-то, т. е. быть одна. Она не была хитрой, не была коварной. Не была пьяницей... Она была очень изящным человеком», — так описывает Ирину ее донецкая подруга.
А так — ее работодатель Геннадий Чичканов через 22 года в Москве: «Она ходила не просто как нищенка, а как опущенная — грязная голова, ногти - как в земле ковырялась, никаких, даже минимальных следов макияжа, при этом она считала, что все вокруг дураки, а она умная…Вот, например, когда я ее погнал, она мне сказал при двух моих работницах: «Ну и ладно, это вот эти дуры работают на тебя за небольшие деньги, а мне это нафиг не надо! Две «дуры» были в шоке!».
Продолжение следует.