Не буду касаться избитых, но так и не решенных пока проблем БЦБК, хаотичной и несанкционированной застройки берегов Малого моря, браконьерства и практически не контролируемого вылова рыбы. Я о другом. О символах. Байкал сегодня бесспорный и самый узнаваемый символ России. А в контексте всемирного глобального потепления и таяния ледников, ведущего к неуклонному снижению запасов питьевой воды в мире, еще и главный наш стратегический ресурс. Байкальская нерпа, олицетворяющая собой и кристальную чистоту байкальской воды, и развитие цивилизованного туризма на берегах седого Байкала, является, в свою очередь, символом, жемчужиной всемирно известного российского бренда. Кроме всего вышеперечисленного нерпа еще и просто любимица российских граждан, а также туристов со всего света. Тот, кто видел ее в природе или даже в аквариуме музея Байкала Лимнологического института, уже никогда не забудет эту сибирскую красавицу.
Так кто же она, нерпа, живой символ Байкала? Эндемик, единственный вид пресноводного тюленя в мире? А может, священное и заповедное животное, охраняемое государством и региональными властями субъектов Федерации, окружающих Байкал? Нет, не угадали. Байкальская нерпа сегодня — водный биологический ресурс. Килька, и та важнее. Непонятно? Объясняю.
Каждый год федеральное агентство по рыболовству (Росрыболовство) выдает квоту, согласованную с органами государственной власти Республики Бурятия и Иркутской области, на изъятие рыбы в озере Байкал. И в этой же квоте наряду с ельцами и карасями присутствует наш с вами символ — байкальская нерпа (в штуках). Хорошо хоть не в килограммах!
Я работаю над созданием фотоальбома о дикой красоте Байкала. Часто бываю на его берегах. И вижу, что с каждым годом нерпа ведет себя все осторожнее по отношению к человеку-туристу. В этом году, в июне, нерпы на льдинах не подпускали нашу лодку ближе чем на двести метров. Для тех, кто ни разу не держал в руках оружие, это средняя дистанция выстрела из нарезного мелкокалиберного карабина. Более того, побывав три раза за лето на Ушканьих островах (главное лежбище нерпы на Байкале), я так и не смог ее снять. Пуглива, осторожна, недоверчива. Одно неосторожное движение — и все, ушла наша нерпа и уже не скоро вернется.
И это в национальном парке! А деньги за посещение лежбища берут немалые — две тысячи рублей с человека. Скоро с такими ценами туристов на Байкал за уши надо будет подтягивать. А увидеть диких животных на его берегах почти невозможно. Ну не зря же деньги берут, скажете вы, на охрану, наверное, чтоб сберечь жемчужину Байкала. Не тут-то было! Ежегодно увеличивают квоты на добычу водного биологического ресурса, и в том числе на добычу в научных целях. Но сколько же можно убивать! Пора бы уже и изучить. Это ведь нерпы, а не динозавры.
И если, например, в 2008 году квота на убийство нерпы составляла 1500 голов, то в текущем, 2013 году — уже 2500. На тысячу нерп больше! Из них в научных целях 500 голов. Остальные 2000 — для коренных и малочисленных народов. А под прикрытием полученных разрешений на отстрел бьют и бельков, и взрослых животных по всему озеру, причем на одну лицензию по нескольку штук. И где?! На священном Байкале, объекте Всемирного природного наследия, внесенного в Список ЮНЕСКО, на берегах нашего с вами «символа».
Нас успокаивают: «Не горячитесь! Все ради науки!»
Я сам кандидат биологических наук, биолог-охотовед. Вот фотографии, сделанные мной в июне этого года в бухте Заворотной на иркутском берегу Байкала. Мне объяснили, что эти нерпы добыты в научных целях. Если это наука, то кто же тогда те ученые, которые выдают и согласовывают квоты на добычу нерпы? И кому нужна такая наука? И кто развязал эту бойню?
«Но надо же регулировать численность! — не сдаются «ученые». — Иначе численность нерпы увеличится настолько, что народ, проживающий на берегах Байкала, останется совсем без рыбы!» Но и это не аргумент. Скорее мы сами оставим озеро и нерпу без рыбы. Жители местных поселков уже видят, что нет тех метровых щук и килограммовых окуней, которые ловились в заливах еще с десяток лет назад. А если говорить на строго научном языке, то при существующей популяции нерпы на Байкале в 100–120 тысяч особей убийство 2500 из них на самом деле не регулирование численности, а варварство и научное невежество, подрывающее и без того пошатнувшийся престиж нашей биологической науки.
«Но это же для коренных и малочисленных народов Сибири!» — кричат все те же «ученые». Как коренной сибиряк, родившийся и выросший на Ангаре, я не знаю ни одного народа, проживающего сегодня на берегах Байкала, который не смог бы прожить и дня без мяса байкальской нерпы. А если уж и найдется такой, то неужели нельзя решить проблему цивилизованным способом?
Решил же ее Николай II в 1916 году, всего за год до Октябрьской революции, в период Первой мировой войны. Осенью того года на восточном берегу Байкала был организован первый в России государственный заповедник — Баргузинский — для охраны и сохранения почти истребленного тогда баргузинского соболя. И тогда проблема коренного населения, тунгусов, была решена быстро и эффективно. Каждому представителю лесных кочевников была выделена денежная компенсация и определено ежегодное содержание в виде продуктовых пайков.
Цитирую распоряжение начальника Управления земледелия и государственных имуществ Иркутской губернии и Забайкальской области от 8 марта 1913 года: «…насколько тунгусы обеспечены припасами при расходе в 2238 рублей, свидетельствует ниже помещаемое расписание ежегодной выдачи припасов на каждую мужскую и женскую душу с 18-летнего возраста (моложе получают в половинном размере):
ржаной муки — 20 пудов;
крупчатки — 3 пуда;
творога — 30 фунтов;
масла — 30 фунтов;
сахару — 15 фунтов;
чаю байхового — 10 фунтов».
И так далее до соли и спичек, холста, сукна и ситца. Рука царя дотянулась до каждого тунгуса в Баргузинской тайге. И это была рука дающего. И соболя спасли.
Так неужели сегодня, в наш электронно-казенный век с его открытым и обычным правительствами, с нашими региональными домами, набитыми «под завязку» грамотными чиновниками, которые по 8 часов в день радеют за будущее России, нельзя решить проблему нескольких сот человек? Проблему, от решения которой зависят будущее Байкала и перспективы развития туризма на его берегах и, как следствие, увеличение доходной базы бюджетов всех уровней? Знаем: не решат. Заболтают. Заговорят. А съедят и выпьют при этом во время важных совещаний больше, чем нужно коренным и малочисленным народам Сибири и Дальнего Востока. Потому что символы у тех чиновников другие. Не наши. Не российские.
Только в нашей по-настоящему демократической стране простой безработный может обратиться через СМИ к высшему должностному лицу государства — Президенту Российской Федерации — и ему за это ничего не будет. Вот я и обращаюсь.
Уважаемый Владимир Владимирович, вмешайтесь! Прекратите этот научный и административный беспредел. Остановите кровавую бойню на Байкале. Сохраните священный Байкал для потомков. Как символ России. Раз и навсегда.