Во времена СССР сюда не зарастала народная тропа. Экскурсия за экскурсией. Но в постсоветский период интерес и к революционеру, и к его пенатам несколько утих. Даже роман, который штудировало не одно поколение советских школьников, исключен из обязательной программы. Зато иностранцы, особенно китайцы и японцы, с удовольствием приезжают в гости к Чернышевскому. Они, конечно, не догадываются, какие страсти кипят вокруг усадьбы автора «Что делать?».
Первый звонок прозвенел в 1997 году, когда к Павлу Васильевичу без приглашения пожаловал известный саратовский предприниматель Виктор Кайнов, называющий себя купцом, и без лишних предисловий заявил: «Вот я тут хочу построить дом, а твою халупу сломаю! Пиши генеральную доверенность, через месяц начнем строить».
«Халупа» — это памятник федерального значения, не подлежащий сносу. Вслед за купцом заявилась чиновница из городской администрации с предложением от других влиятельных людей. Тогдашний градоначальник Юрий Аксененко даже выдал разрешение ООО «Декс — Л» на проектирование жилого здания на месте флигеля. Мэр посчитал, что достаточно оставить дом, где родился Николай Чернышевский, а все остальные постройки снести, установив памятную доску, что ранее на этом месте была усадьба.
Потом некий гражданин, назвавшийся «толкачом», предложил Павлу Васильевичу 100 тысяч долларов в качестве отступных — огромная сумма по тем временам, но праправнук на посулы не поддался. Когда «по-хорошему» не получилось, в ход пошли угрозы.
В борьбе за родовое гнездо праправнуку пришлось дойти до Генеральной прокуратуры и приемной Президента России. И осада флигеля была снята. Как выяснилось, только на время.
■ ■ ■
Дом-музей Николая Чернышевского был основан его сыном Михаилом в далеком 1918 году, когда он передал усадьбу со всеми дворовыми постройками советскому правительству.
«Дом великого русского писателя Николая Гавриловича Чернышевского, находящийся в городе Саратове, как представляющий громадный исторический интерес, находится под покровительством Рабочего и Крестьянского Правительства и не подлежит никаким занятиям и реквизициям и не может быть перестраиваем без особого на то разрешения Совета Народных Комиссаров» — настоящая охранная грамота, выданная наркомом просвещения Луначарским.
Держу в руках копию исторического документа за подписью наркома, где черным по белому написано, что сын знаменитого писателя обусловил свой дар устройством Дома-музея имени Чернышевского и, если окажется возможным, Народной читальни. Причем тем из семьи Чернышевского, которые возьмут на себя заботу о музее, предоставляется право пожизненного бесплатного проживания в доме и дворовом флигеле.
25 сентября 1920 года вышел декрет В.И.Ленина об организации Дома-музея Н.Г.Чернышевского, он объявлялся национальным достоянием.
В 1926 году появилось Положение об обеспечении семьи Н.Г.Чернышевского, где речь идет о предоставлении бесплатных коммунальных услуг: освещении, отоплении, воде.
Советское государство слово свое держало, периодически подтверждая особый статус потомков писателя. Смета расходов по содержанию дома включалась в городской бюджет.
— За все 93 года существования музея вопрос об оплате коммунальных услуг не вставал, — рассказывает Павел Васильевич. — Правда, бабушка Марианна всегда оплачивала газ, свет и воду, хотя могла пользоваться привилегией бесплатного проживания. Мы тоже платим за газ и электричество.
Правда, водоснабжение семья не оплачивала. Квитанции никогда не приходили, и Чернышевские спокойно жили, считая, что на них, как прямых потомков, распространяется когда-то принятые государством обязательства. И вдруг гром среди ясного неба.
Без всяких предупреждений о задолженности музей обратился в районный суд с исковым заявлением к семье Чернышевского на сумму около 200 тысяч рублей. Музей потребовал деньги за коммунальные услуги по теплу и водоснабжению за три года. Потом долг уменьшился примерно в три раза, но все равно остается неподъемным.
Накоплений в семье, увы, нет. Павел Васильевич преподавал в Техническом университете, а последние семь лет до выхода на пенсию, с 2003 по 2010 годы, работал в музее заместителем директора по административно-хозяйственной части, его жена Анна Константиновна — школьная учительница.
Пенсия праправнука Чернышевского — 8756,58 рубля, его супруги — 7164,56 рубля. Анна Константиновна подрабатывает в клубе техникума за 4 тыс. в месяц. Вот такой скромный бюджет. Богатых заграничных родственников, увы, нет. Все потомки революционера-демократа живут в России.
Текст иска стоит того, чтобы его процитировать: «На сегодняшний день ответчики отказываются оплачивать коммунальные услуги, считая, что имеют право пользоваться ими безвозмездно, т.к. являются потомками Н.Г.Чернышевского, который совместно с членами своей семьи, проживая на территории усадьбы, пожизненно пользовался коммунальными услугами безвозмездно (копии архивных документов прилагаются)».
Во времена Николая Гавриловича, умершего в 1889 году, такого понятия, как коммунальные услуги, вообще не существовало!
В иске прямо указано, что «ответчики и члены их семей, являясь потомками Н.Г.Чернышевского в пятом поколении, не являются членами его семьи и, следовательно, безвозмездно пользоваться коммунальными услугами не могут».
— В 1926 году действительно был составлен список членов семьи, в котором были перечислены тогда живущие потомки, — говорит Павел Васильевич, — а я родился только в 1946 году, и меня в этом списке, конечно, быть не могло. Таким образом, я по возможному решению суда могу стать посторонним человеком в роду Чернышевских, как и все остальные потомки после меня, и навсегда лишиться возможности жить на земле моих предков. А это крайне неуважительно не только по отношению к нам, но и по отношению к моим предкам.
■ ■ ■
Чернышевские — люди законопослушные. И если бы их своевременно поставили в известность о том, что гарантии советского государства на них больше не распространяются, они, конечно, нашли бы возможность ежемесячно платить по всем счетам. Павел Васильевич убежден, что музейный иск — очередная попытка выселить его семью из усадьбы.
— В первый раз, благодаря вмешательству Генеральной прокуратуры, мне удалось отстоять свое жилище, которое имеет статус памятника федерального значения, — горячится Чернышевский. — Но после этого начался период превращения флигеля в руины. На ремонт дома не выделялось ни копейки в течение многих лет. А в этом году чиновники решили взять нас измором и на 8 месяцев отключили питьевую воду. Так что воду пришлось возить на автомобиле из колонки с другого конца города.
Отключение произошло из-за ветхости водопровода (ему более 30 лет), труба которого проржавела насквозь. Чинить его никто не захотел. Когда Павел Васильевич нашел деньги (расщедрился депутат Янклович) и попытался своими силами осуществить ремонт, в саратовском Водоканале с ним и разговаривать не стали, поскольку он — не правообладатель объекта, а частное лицо.
Он обратился в суд. В иске, правда, отказали, но водопровод починили за три дня.
С тех пор семья живет как на вулкане. То и дело доходят страшные слухи о том, что в администрации города рассматривается вопрос о выселении. Заместитель директора МУК «Музей-усадьба Н.Г.Чернышевского» Валентина Николаевна Бондарева недавно огорошила Павла Васильевича предупреждением, что в ближайшее время на входную калитку усадьбы установят сигнализацию, которая будет отключаться только с 9.00 и до 18.00! В другое время никто не сможет даже зайти в эту калитку! Чернышевские окажутся в резервации. И если понадобится вызвать «скорую» в неурочный час, то она к ним не попадет. Как на режимном объекте.
Павел Васильевич уверен, что старинный флигель не снесен только потому, что в нем пока живет его семья. И если завтра Чернышевских переселят в другое место, дом будет уничтожен.
■ ■ ■
— К сожалению, русская усадьба сейчас стала уникальным явлением, а когда-то именно она формировала отечественный пейзаж, — говорит Виссарион Алявдин, президент Национального фонда «Возрождение русской усадьбы». — Огромная часть утрачена, и этот процесс продолжается. Мы были свидетелями разбойных разрушений в 90-е годы, когда утром здание обносилось забором, а вечером от него оставались одни руины. И на этом фоне совершенно безобразными кажутся попытки поставить под угрозу те усадьбы, которые являются музеями и находятся на охране. Так можно снести ветхое жилье — барак. Даже если бы случилось несчастье и флигель сгорел — у нас доброхотов много, — придется построить новодел, причем один в один!
В чем прелесть любой усадьбы? В том, что это ансамбль, причем не только архитектурный, но и ландшафтный. Здесь все соединено, и не должно быть никаких выдергиваний. В данном случае речь идет о флигеле на территории усадебного комплекса, в котором живет семья праправнука Чернышевского. Предпринимались попытки этот флигель за ветхостью снести, а вместо него возвести жилой дом с видом на Волгу. Это нарушение сразу нескольких статей нашего законодательства о памятниках. Можно сразу возбуждать уголовное дело по факту разрушения памятника регионального значения. Это, кстати, единственный в городе муниципальный музей.
Мы пока не знаем, какое решение вынесет Волжский районный суд, и очень возможно, что оно будет не в пользу праправнука и его семьи. Сегодняшняя власть не является правопреемником Совета народных депутатов. Мы давно уже живем в другой стране. Кроме того, в документе 1926 года действительно ограничен круг родственников Н.Г.Чернышевского, имеющих право на безвозмездное пользование коммунальными услугами, и о последующих поколениях там ничего не говорится. Это — правовое основание для взыскания долга. За воду все равно кто-то должен платить, и, наверное, музею это обременительно.
Но существуют еще морально-этические категории, в том числе репутационные. Саратовские власти могли бы сделать красивый жест и заложить в бюджет расходы на водоснабжение флигеля. Для крупного промышленного города это, что называется, «булавки». Зато флигель бы уцелел наверняка. Дом жив, пока в его стенах сохраняется человеческое тепло.
Павел Васильевич еще со школьных лет привык, что его постоянно спрашивают: «Что делать?», и всегда относился к этому с юмором. А сегодня он сам задает себе этот сакраментальный вопрос и не находит ответа.