В Чувашии учителя Семенова давно уже называют мечтателем, романтиком. Ну и что? Ведь мечта у него очень благородная — построить для деревенских ребятишек настоящий замок искусств, где они смогли бы бесплатно обучаться живописи и музыке. Ради этого “учитель года России” готов ютиться в полусгнившей избенке, спуская всю свою зарплату и премии на кубометры досок и мешки цемента.
Его все убеждали: не берись, не построишь. Но замок почти готов — остались лишь отделочные работы. Теперь упорно твердят: продай, не откроешь. “Открою! — идет наперекор всем Александр Анатольевич. — Пусть даже на это я потрачу всю свою жизнь”.
“Вот богачи, наворовали денег, теперь хоромы себе отстраивают!” — заметив в окне маршрутки среди покосившихся изб кирпичный особняк с воротами и беседками, пожилая женщина не может сдержать негодования.
“Да казино или ночной клуб здесь будет! — безапелляционно сообщает всему микроавтобусу хмельной бас с задних рядов. — А хозяина посадили, вот и закончить строительство никак не могут…”
Отель, резиденция главы администрации, церковь… Какие только версии ни рождаются в воображении пассажиров автобусов Чебоксары—Ульяновск, когда на подъезде к селу Трехизб-Шемурша среди череды прогнивших домов-сарайчиков вырастает настоящий замок из красного кирпича — с витражами в стрельчатых окнах, кирпичными воротами и конусообразной башней. О том, что сельский учитель вот уже 18 лет возводит здесь школу искусств, по понятным причинам никому даже в голову не приходит.
— Да я к этом байкам за все годы уже привык, — спокойно реагирует на версии пассажиров Александр Семенов, встречая меня в дубовых дверях долгостроя. Давно вышедший из моды костюм висит на худощавой фигуре. Рубашка, хоть и старательно выглаженная, пообтерлась на манжетах. Словом, богатея из сплетен моих попутчиков в нем даже с натяжкой не признаешь. — Иногда сам, если заезжие гости начинают выспрашивать о загадочном особняке, подыгрываю:
“Что это у вас за новый русский себе хоромы здесь отгрохал?”
“Нет, — говорю, — школа искусств будет, сельский учитель в одиночку строит”.
“Видать, богатый очень!”
“Что вы, рядом со мной в покосившейся избушке живет, все до копейки на стройматериалы тратит”.
“Значит, сумасшедший…”
“Да нет. Победитель разных педагогических конкурсов. Просто хочет, чтобы деревенские ребятишки бесплатно художественное образование получали. И не в обшарпанной школе, а в настоящем замке искусств”.
“Эх, и шутник же ты! Не может такого быть…”
“В каждой комнате будет свой архитектурный стиль…”
…Солнечные лучи, проникая сквозь витражи с причудливыми растениями да жар-птицами, расползаются по бетонному полу разноцветными пятнами. Впереди — анфилада залов, с высокими, местами выкрашенными “под мрамор” стенами. На потолке — фигурные розетки и барельефы. Пока пенопластовые, купленные по дешевке в одном из строительных магазинов райцентра.
— Эти украшения здесь временно. Уже этой зимой я планирую заменить всю лепнину, — голос 41-летнего Александра Семенова эхом разносится по пустынным залам. — Лепить и формовать буду в мастерской или дома, ведь зимой здесь зуб на зуб не попадает. Хотя отопление уже проведено. Но если его включить, ежемесячно нужно будет выплачивать по 8 тысяч. А я эти деньги лучше на штукатурку или кирпич пущу.
Из прихожей попадаем в огромный зал с несколькими рядами стрельчатых окон. Пока из декора здесь только выполненные баллончиком, видимо, бывшим учениками надписи: “Саша — последний романтик”, “Саша, ты супер”. Но по проекту помещение будет одним из самых шикарных в замке.
— Здесь будет кабинет живописи и парадный зал одновременно. Интерьер я планирую оформить в стиле барокко. Ведь у меня в каждом помещении будет свой архитектурный стиль. По правилам так не делается, но для меня важно, чтобы дети не просто учились в красивых кабинетах, но и с помощью наглядного примера разбирались в нюансах архитектурных течений, — объясняет концепцию Александр Семенов — В этой комнате потолок весь будет в лепнине, между окнами — классические колонны, увенчанные статуями. Скорее всего это будут покровители искусств.
Кабинет лепки, технологии, зимний сад, столовая. Побродив по особняку, кажется, что над проектом работал как минимум опытный строительный подряд. Поверить в то, что все это спроектировал и выстроил один человек, да еще и без специального образования, невозможно. К примеру, окна в классах живописи и рисунка расположены таким образом, чтобы в любое время суток сюда не попадали прямые солнечные лучи. Через стену от кабинета лепки — душевая: чтобы вымазанные в глине ученики не бегали по замку. Система отопления рассчитана на полвека вперед.
Переступив порог угловой комнаты — пока ослепительно белой, только что оштукатуренной, — будущие ученики школы-замка смогут очутиться в Древней Греции. По задумке автора здесь будут фрески со сценками из эллинских мифов, кариатиды по бокам дверного проема.
— Эту комнату я приспособлю под библиотеку. Стеллажи с книгами, компьютеры на столах… — мечтает Семенов. Потом, внезапно споткнувшись о ведро со штукатуркой, возвращается в реальность. — Но скорее всего здесь будет спальня для девочек. Мальчикам я отдам свой кабинет на втором этаже, а сам останусь жить у себя на участке. Ведь строительство еще одного корпуса — жилого — я вряд ли потяну. Это бы здание открыть до конца жизни. Ведь всю молодость на него, считай, угробил. Говорила мне покойница мама: “Не зарывайся ты на замок. Построй обычную небольшую школу — и учи детей!”
— Действительно, а почему же вы не послушались матушкиных советов? — задаю я вполне логичный вопрос Семенову.
Сперва учитель даже обижается. Видимо, это “зачем” ему уже оскомину набило. Потом терпеливо начинает объяснять:
— Если рассуждать так, можно было вообще ничего не строить. Арендовать класс в нашей сельской школе и открыть там студию допобразования. Но в наших типовых школах атмосфера антивоспитательная. Поэтому дети не хотят учиться, поэтому гадят в классах, рисуют на партах… В моем же замке сама атмосфера призвана воспитывать в учениках художественный вкус. Ведь почти все дети, которые будут воспитываться в моей школе, не были ни в Петергофе, ни в Кремле. Они, кроме сараев у себя в огороде, вообще ничего не видели. А здесь родные стены будут для них эталоном, ребята захотят стремиться к чему-то, в нынешних школах для них недостижимому.
“Миллионер” из трущоб
Дом Александра Семенова притулился на обочине села всего в нескольких десятках метров от замка. На фоне краснокирпичной громадины эта полусгнившая бревенчатая избушка кажется и вовсе сарайчиком. За скрипучей дверью — всего одна комната, заменяющая “учителю года” и кухню, и спальню, и кабинет. Из мебели — диван с продавленными пружинами, обеденный стол и два стула.
— Я ни копейки из заработанного на обстановку не потратил, — будто оправдывается педагог-альтруист. — Телевизор и микроволновку мне подарили как победителю областного конкурса “Учитель года”. Диван сестра сосватала. А печку бесплатно собрал отец одного из моих учеников. Но, рассказав это, тут же спешит уточнить: “Вы только не подумайте, что я жалуюсь. Даже наоборот. Мне в такой обстановке комфортно, ничего большего для жизни и не надо”.
На сколоченной своими руками этажерке пылится хрустальный пеликан — главная награда всероссийского конкурса “Учитель года-1998”. Рядом ржавеет “Золотой глобус” — это уже знак отличия за победу в международном конкурсе педагогов.
— Тогда, в 2000 году, когда я стал лучшим среди 36 учителей из разных стран, для меня это было настоящим прорывом. И не только в плане признания, но и в плане денег: вместе с “глобусом” мне выдали полтора миллиона рублей, благодаря которым я смог покрыть крышу и пристроить еще несколько комнат, беседки, — вспоминает учитель. — Ведь, если честно, ради замка я и побеждал во всех этих конкурсах. Думал, сейчас докажу, что я действительно стоящий учитель, и найдутся люди, которые мне помогут.
Но за все эти годы ни государство, ни спонсоры не выделили на строительство школы искусств ни копейки. Дважды посмотреть на чудо-школу приезжал экс-президент Чувашии: обещал помочь, но все его зароки так и остались лишь словами.
— Ладно — не помогают материально, но могли бы хоть от налогов освободить, — возмущается учитель. — Ведь сейчас за землю, на которой строится замок, я плачу как частный предприниматель. Будто я там автозаправку или торговый центр возвожу. Или взять проект электрификации здания: за него я заплатил 180 тысяч, хотя обычные жители платят 1200. Видно, государство может себе позволить еще и зарабатывать на учителе, который все до копейки вкладывает в строительство бесплатной школы для детей.
Здесь будет замок заложен!
Все началось с наивной детской мечты о средневековом замке. Школьником Саша Семенов часто рисовал в воображении его огромные залы, высокие башни и резные барельефы. Потом, поступив в Чебоксарский пединститут на художественно-графический факультет, начал рисовать свою мечту уже на бумаге.
— С первых дней учебы я понял, что работать в школе — мое призвание. Тогда же я решил, что построю замок. Только уже не для себя, а для сельских детей. Найму педагогов и создам там частную художественную школу. Такую, какой нет во всей стране, — вспоминает учитель. — Естественно, тогда у меня еще не было ни концепции, ни тем более земли.
Зато была цель всей жизни. На ее осуществление студент Семенов и начал собирать деньги. Мыл полы в соседнем медучилище, работал гардеробщиком. В итоге за годы обучения на сберкнижку накапало пять тысяч рублей.
— Едва получив диплом, я снял эти деньги, поехал на кирпичный завод и привез семь машин кирпича, — вспоминает Александр Анатольевич. Правда, одну машину украли на следующий же день. С тех пор воруют все время: то доски утащат, то раствор. Но обиднее всего было, когда увели два контейнера стекла. Вернее, украли один, второй — 140 листов — разбили на месте. Прихожу — а весь замок в осколках. Я тогда чуть не заплакал — ведь на них я все деньги потратил. Пришлось влезть в долги. Так весь год и прошел: что зарабатывал — все до копейки отдавал.
Но это было уже потом. А тогда, в мае 1992-го, Александр Семенов отмерил на выделенной ему под строительство земле квадрат 26 на 26 метров. Потом взял в руки штыковую лопату и начал копать яму под фундамент.
— Рыл я ежедневно с мая по октябрь. Приходил после уроков, переодевался в рабочую робу и спускался в яму. Как я не умер тогда — ума не приложу. Даже сейчас мне не верится, что все это я выкопал в одиночку, — признается учитель. — А еще нужно ведь было груду литературы по строительству перелопатить. Я ведь по образованию чертежник, проект здания начертить могу, а вот со строительством никогда не сталкивался. Но в итоге все получилось: за все 18 лет замок ни одной трещины не дал.
В октябре приступили к заливке фундамента. Целый месяц учитель провел по колено в строительной жиже, таская тяжелые ведра с щебнем и раствором.
— Если бы тогда мне соседи и бывшие ученики не помогли, наверное, и не справился бы. Но самое странное, что они ведь никогда не верили в мои силы. А все равно приходили на стройку. У чувашей такая безвозмездная помощь называется “ниме”, — разъясняет Александр Анатольевич. — Но я им пообещал, что когда закончу строительство, на триумфальной арке, которая сейчас стоит перед замком, выгравирую их имена.
Вообще мечты учителя о чудо-школе искусств всерьез не воспринимал никто. Сперва, когда он только начал рыть котлован, говорили: “Не выроешь”. Потом уверяли: “Не построишь”. Теперь, когда в замке остались лишь отделочные работы, напирают: “Не откроешь. А если и откроешь — на что содержать будешь?”
— Я всем отвечаю моей любимой цитатой Скарлетт О'Хара: “Об этом я подумаю завтра”. На каждом этапе у меня есть конкретная задача, под которую я ищу деньги. Когда становится совсем туго — продаю свои картины. Вот не так давно сторговал одному влиятельному другу десять пейзажей. А на эти деньги купил мраморные плиты в замок. Ведь не могут же полы в замке быть покрыты линолеумом…
— И что, за эти годы у вас ни разу руки не опускались? Не хотелось все бросить и начать жить по-человечески?
— Все время об этом думаю! — огорашивает меня педагог. — Но максимум в течение суток. Потом опять хочется строить. Не знаю, откуда этот оптимизм берется…
Не раз у Александра Семенова была возможность уехать на большие деньги, но он всегда отказывался. Не прельстила его даже работа в Майами.
— В 1999 году я был там в составе Международной конференции учителей из России и США, и мне предложили место преподавателя технологии в Майамском университете. Естественно, жилье, зарплату в несколько тысяч долларов. Тогда все твердили: “Дурак, что не согласился. Денег бы подзаработал, потом приехал сюда и достроил свою школу”, — вспоминает Александр Анатольевич. — Но я-то понимаю, что за это время здесь все по кирпичикам разнесут.
“Пусть им будет стыдно, что “учитель года” стоит на трассе с протянутой рукой…”
“Понедельник: история искусства, графический дизайн. Вторник: рисунок, скульптура. Среда: живопись, занятия по интересам (музыка, театральная студия и т.д.)…” На столе, покрытая густым слоем пыли, лежит папка из нескольких десятков листов — прописанная до мельчайших подробностей концепция семеновской школы. Здесь есть все, начиная от расписания и заканчивая методикой преподавания. Но пока в нее не заглянул ни один чиновник.
— Если я буду преподавать один, школа рассчитана на 30 учеников. Если же появится возможность нанять еще одного-двух педагогов, можно будет сделать две и даже три группы, — разъясняет концепцию автор. — Но это только по очной форме обучения. Будут еще вечерние занятия — для тех семей, у кого есть возможность привозить и забирать детей. Также будут группы выходного дня и даже дистанционное обучение с обязательной установочной сессией.
Утром ребятишки будут посещать занятия в местной общеобразовательной школе, а вечером — садиться за мольберты и чертежные доски. Отбирать учеников будут по двум критериям: таланту и мотивировке.
— Вот, к примеру, даже у нас в селе есть 7—8 очень талантливых ребятишек. Но чего они могут добиться, если порой родители даже краски и альбомы им не могут купить? — задает справедливый вопрос Александр Семенов. — Государство? Ему не до художников и скульпторов. Вот сейчас приняли программу поддержки талантливых детей, но до нашего села она пока не дошла и вряд ли когда-нибудь дойдет. Сейчас учителя за свой счет покупают материалы и за свои деньги возят на выставки и районные соревнования. Какая здесь господдержка?.. А ведь все, что отображено в этой программе, я разработал еще 18 лет назад, когда только начал строить школу. И если бы меня тогда поддержали, сейчас здесь у нас в селе была бы экспериментальная площадка, наработанный опыт которой могли бы теперь перенимать сотни педагогов со всей России.
О судьбе отечественного образования Семенов может рассуждать часами. Хотя сейчас ему впору было бы подумать о своей, ведь на данный момент он фактически безработный. Общеобразовательную школу в родном селе сделали начальной. И места для титулованного учителя там не оказалось. Ему предложили вести уроки в одной из районных альма-матер, но этих копеек не хватит даже на оплату проезда. А переехать в другой город нельзя — сразу весь замок по кирпичикам растащат.
— Мне дали три урока ИЗО в неделю — получается 600 рублей. Какой там замок искусств, самому бы с голоду не помереть! Вот и шутят теперь мои коллеги, что Семенов начнет на трассе торговать цветами да картинами. А что мне остается делать? Ведь стройку я на финише бросить не могу. Я пообещал детям, что открою школу, и я это сделаю. И пусть государству и благотворителям потом будет стыдно, что “учитель года России” стоит на трассе, можно сказать, с протянутой рукой…
Респ. Чувашия — Москва.