По истечении четырех месяцев с момента происшествий есть все основания усомниться в соответствии произведенных следственных действий самому назначению и принципам уголовного производства.
В доказательство к вышесказанному можно привести ряд примеров. Оба охотинспектора в момент исполнения служебных обязанностей были сбиты снегоходами и получили травмы — этому есть свидетели и документы медэкспертизы. Однако до сих пор не были возбуждены уголовные дела в отношении нарушителей, поставивших под угрозу жизнь и здоровье охотоведов.
По информации ГУ “Мособлохотуправление” по обстоятельствам дела в Дмитровском районе неоднократно допускалась фальсификация фактов. В момент задержания участника происшествия Киселева В.А., увозящего на снегоходе две туши отстреленных лосей, Александр Довыденко сделал ряд предупредительных выстрелов в воздух. Но Киселев не остановился, уехав с места происшествия. Позже на дороге он совершил наезд на снежный сугроб и перевернулся. Это зафиксировали сотрудники районной ДПС.
Охотинспектор сделал на месте происшествия серию снимков (ими располагает редакция). Так вот на одном из них хорошо виден поврежденный снегоход. На ветровом стекле нет характерной пробоины от выстрела. Более чем через месяц она появляется, и к делу “пришивается” нужный вещдок — уже простреленное ветрозащитное стекло. Незадолго до этого Довыденко сдает свой нарезной карабин “Вальтер Г 22” для проведения баллистической экспертизы.
Непонятно, по какой причине главные вещественные доказательства — искореженный снегоход, бушлат, рукавица, толстовка и прочие вещи Киселева не были изъяты раньше. Почему участники происшествия хранили их у себя больше месяца? Доказательная база не должна храниться у заинтересованных лиц — участников происшествия. Не является ли это грубейшим нарушением ведения следствия? А может, это единственный способ инсценировать факт выстрела охотинспектора в человека?
Следователь Ильин “пришивает” к делу и стреляные гильзы импортного производства с места происшествия, принесенные Киселевым к нему в кабинет в середине марта. Но Довыденко использует только российские патроны, но это почему-то не берется в расчет.
Столичный врач-травматолог Дмитрий Геннадьевич Болдагоев, ознакомившись с документом медэкспертизы, проведенной в отношении Киселева, сомневается в профессионализме проводившего ее врача. В меддокументе есть запись, что у Киселева имеется “открытый перелом средней фаланги 1-го пальца правой руки”, полученный “возможно, в результате огнестрельного ранения”. Во-первых, у 1-го пальца нет средней фаланги (см. учебник анатомии), а во-вторых, огнестрельное ранение вызывает дробление кости, чего в случае с Киселевым не было. Ружье Александра Довыденко было заряжено экспансивными патронами. Поражение подобным зарядом пальца не оставляет последнему шансов на существование.
Кстати, по информации охотинспектора Довыденко, следователь Ильин вообще лишил его права задавать какие-либо вопросы сотрудникам, проводившим экспертизы. После того как охотовед отказался участвовать в “бартерной” сделке, в деле появилась новая версия происшествия. Она настолько комична, что рассмешит любого. Один из участников инцидента, Щенников, оказывается, пришел в лес один и случайно подстрелил двух лосей. Испугавшись, что не сможет унести добычу, он срочно вызвал по рации (!!!) подмогу. Когда люди подъехали “оказывать помощь”, здесь и подоспел суровый Довыденко. А компания подобралась на редкость разношерстная, в ней были индивидуальный предприниматель, газоэлектросварщик, охранник, несколько безработных и даже начальник управления “Газпрома”. И что удивительно, у всех оказались под рукой рации.
Представители областного охотничьего ведомства рассказали “МК”, что им удалось восстановить истинную и полную картину февральского происшествия в Дмитровском районе. В браконьерской охоте в лесном массиве, расположенном между двумя населенными пунктами, участвовали несколько групп браконьеров. Кстати, эта территория леса является воспроизводственным участком, предназначенным для увеличения и поддержания необходимой численности животного мира.
Так вот, одна из групп вошла в лес со стороны деревни Ольгово, другая — со стороны деревни Высоково. Роли были распределены заранее: одни загоняли, другие стреляли, третьи увозили. Охотинспектору Александру Довыденко удалось задержать только часть нарушителей, а это всего 9 человек.
Вы думаете, почему браконьерская охота была организована с таким размахом, применением дорогой мототехники, в запрещенные законом сроки охоты, а участники происшествия вели и продолжают себя вести так дерзко и самоуверенно? Почему следствие оказалось на стороне нарушителей, а Довыденко уже предъявлено обвинение? По информации охотников Дмитровского района, отдельные участники происшествия (тоже жители г. Дмитрова) торжествуют и рассказывают всем направо и налево, что в любом случае вышли бы сухими из воды, ведь охота была инициирована представителями ОВД г. Дмитрова. А в числе приглашенных был и начальник ведущего управления ГУВД Московской области. Говорят, фамилия в широких кругах известная.
Кроме того, из материалов уголовного дела следует, что среди задержанных, которые проходят по делу как свидетели, оказался и начальник управления ОАО “Газпром” Г.Г.Кучеров. По информации участников февральского рейда, в момент задержания одной из групп браконьеров, среди которой мелькал и человек в форме сотрудника ДПС, проводилась оперативная съемка. Увидев это, несколько человек закрыли свое лицо шарфами и воротниками свитеров. Кстати, в списке задержанных этих людей не оказалось. Наверное, ушли по-английски, в подобных происшествиях так иногда случается.
А вот в процессе расследования дела в Зарайском районе, где во время задержания браконьеров был сбит снегоходом охотинспектор Андрей Григорьев, один из участников происшествия, наоборот, по-английски появляется. То есть поначалу браконьеров было пятеро, а во время расследования (примерно через месяц) появляется шестой. Почему появляется? Скорее всего потому, что новая версия происшествия требовала присутствия именно шестого человека.
“Сценарий” следственных действий, проводимых сотрудниками правоохранительных структур Зарайского района, очень похож на дмитровский. Из потерпевшего Андрей Григорьев превращается в подозреваемого. В возбуждении уголовного дела по факту браконьерской охоты 6 февраля в районе деревни Потлово охотинспектору Григорьеву было отказано. По информации участников происшествия, когда в Зарайске появился откомандированный из Москвы следователь по особо важным делам А.И.Малютин, буквально с порога он заявил, что дело находится на особом контроле и будет направлено в суд. Он, наверное, ясновидящий, если имеет смелость так утверждать, даже не взяв показания у свидетелей и участников инцидента. По неизвестным причинам Малютин не направляет Григорьева на медэкспертизу, несмотря на полученную охотинспектором травму ноги от наезда браконьерского снегохода.
В группе нарушителей была Ольга Дроздова — охранник частного охранного агентства. Она до сих пор рассказывает, что Григорьев ударил ее по голове прикладом ружья. Свидетель охотник Карасев утверждает обратное, но его показания в расчет не берутся. Ольга сидела на пассажирском сиденье снегохода, впереди нее находился наездник-водитель. Вот теперь представьте Андрея Григорьева ростом не выше 1,6 метра, стоящего по колено в снегу, пытающегося попасть прикладом в голову девушке, сидящей на снегоходе. А что в это время делал впереди сидящий? Гадал, промахнется инспектор или ударит в цель? Согласитесь, слабых мест многовато, но это не помешало Малютину предъявить обвинение охотоведу Григорьеву в больнице прямо в кабинете у лечащего врача. А знаете, как охотовед там оказался?
Вызванный в очередной раз по телефону Малютиным на утренний допрос, Андрей выезжает из Зарайска в Москву ранним утром около 5 часов. К указанному часу он был на месте. Но дежурная в проходной не пропускает посетителя, у следователя телефон недоступен. Григорьев ждет больше получаса и принимает решение возвращаться. Уже на подъезде к Зарайску звонит телефон: Малютин, не стесняясь в выражениях, требует от Григорьева вернуться в Москву на допрос (дорога только в один конец занимает 3,5—4 часа). Полученный в ходе “диалога” стресс делает свое дело. К вечеру у охотоведа зашкаливает давление, и человек попадает в стационар. Не удивляйтесь, по этому поводу врачам тоже пришлось ехать в Москву на допрос — давали показания.
А теперь подумайте, возможно ли при сложившихся обстоятельствах рассчитывать на справедливое и объективное расследование дел по фактам браконьерской охоты в Дмитровском и Зарайском районах? А впрочем, есть надежда, что эти два происшествия, все же получившие широкую огласку, заставят федеральные правоохранительные органы вмешаться в ход следствия. В противном случае зачем эти органы тогда нужны? Ведь кто-то же должен ответить Григорьеву и Довыденко на их главный вопрос: “Зачем мы защищали государственные природные ресурсы, если нас объявили преступниками?”
На основе публикаций “МК” по этим двум инцидентам сотрудниками отдела “Хозяйство и право” ВНИИ охотничьего хозяйства и звероводства г. Кирова, членами Комиссии по экологическому праву Международного союза охраны природы был составлен и разослан в 40 региональных организаций природоохранного профиля информационный бюллетень. Андрею Григорьеву и Александру Довыденко до сих пор поступают звонки от сотрудников региональных охотничьих ведомств с предложениями конкретной помощи. Такая активная позиция общественности говорит о многом, но в первую очередь о том, что преступления против природы признаются нетерпимыми, а против людей, ее охраняющих, — нетерпимыми вдвойне! Характер следствия по происшествиям в Зарайском и Дмитровском районах чрезвычайно важен не только для представителей природоохранных структур всей страны. Он важен и для простого человека. Мы должны знать, насколько эффективно защищены наши природные ресурсы, кто или что мешает их защищать. Не хотелось бы писать фразу: “А защищены ли они вообще?”