А их, оказывается, не счесть! Причем проблема низких зарплат — далеко не единственная.
В последнее время школу захлестнула волна бюрократизма. На каждый чих пишутся отчеты, да еще какие! В ряде мест, рассказали “МК” на условиях анонимности педагоги из Краснодарского края, чиновники додумались “заводить специальные карты по результатам сдачи Единого госэкзамена — с фамилиями учителей, детей и родителей. Туда вписывают оценки, а потом сравнивают, чьи дети сдали экзамены лучше, чьи хуже”. К учителям, чьи ученики показали плохие результаты, принимают меры — вплоть до отказа в аттестации. Дополнили картину — также на условиях анонимности — учителя из Ленинградской области: “Им прямо говорят: аттестацию вам не пройти — даже не подавайте документы. А значит, в ближайшие пять лет повышения квалификации не жди”. И в школе воцарился ад: “учителя давят на родителей, чтобы те отговорили детей сдавать ЕГЭ. А те жалуются администрации школы и в местные органы управления образования”. Страдают все. Но особенно — учителя по русскому языку и математике, “поставленные просто в жуткие условия: предметы-то обязательные, а значит, их сдают все дети без исключения. Учителя пребывают в постоянном стрессе. Единственное, что им остается, — лечиться или уволиться. И все потому, — чертыхаются педагоги, — что все инициативы идут не снизу, а сверху. А там реальной жизни школы себе не представляют”.
Тотальное подключение отечественной школы к Интернету отмечалось с помпой. На деле же, разъяснил директор сельской школы Воронежской области Александр Митрофанов, “обеспечение школ Интернетом вовсе не такое, как заявляется. Реально скоростного Интернета, позволяющего осуществлять дистантное обучение в онлайн-режиме, ни в одном регионе нет”. А это и есть реальный корень проблемы качества образования на селе — ни тебе возможности компенсировать отсутствие учителя за счет дистантного обучения, ни полноценного профильного образования.
Действительно, в нынешних условиях “сельской школе очень трудно быть профильной”, признал учитель физики из Новгородской области Олег Олейников. И это часто служит предлогом для закрытия сельских школ. Между тем “профильное обучение в сельской школе в условиях сетевого взаимодействия возможно! — убежден Митрофанов. — Просто нужна окружная профильная школа и индивидуальная траектория обучения для сельских ребят. Тогда и малокомплектные школы сохранятся”, а заодно будет решена другая важная проблема.
“Требования к уровню изучения некоторых предметов в 8—9-х классах надо снижать, — считает он. — Большинство девятиклассников нынешнюю программу не осваивают: ряд предметов для них попросту недостижим”. Нынешний уровень должен остаться только для тех, кто будет учиться дальше. Но для этого они не должны сидеть в одном классе с теми, кому не по зубам даже программа восьмилетки. Этих детей обязательно надо разводить! И это также задача профильного обучения”.
Из-за перехода на нормативно-подушевое финансирование школьный бюджет, по словам учителей, “трещит: средств не хватает”. “В целях экономии фонда оплаты труда, — рассказала Наталья Бирюкова из Свердловской области, — мы вынуждены сокращать школьный компонент. А дети, чтобы нормально сдать ЕГЭ, вынуждены выбирать дополнительные занятия по математике, а не по тем предметам, которые им действительно интересны. Об индивидуализации образования, упомянутой президентом в инициативе “Наша новая школа”, в таких условиях также говорить нельзя”.
Пока, правда, поддержала коллегу директор сельской школы из Ленинградской области, “у нас хотя бы есть повышающие коэффициенты для малокомплектных школ. Но скоро, говорят, их отменят”. И это будет ужасно. Тем более что грядет новая беда: закон о новых принципах финансирования школ — по госзаказу на обучение детей. В этих условиях, в Общественной палате учителям пообещали “развернуть работу по введению минимального социального стандарта. Главное внимание будет уделено определению суммы госзаказа на подготовку одного ученика”.